Голубое небо, лениво плывущие белые облака, шелест листьев, рёв моторов под левым ухом. Эстетический и сензетивный этюд. Слева шоссе – дорога на горизонт в никуда. Запах чувствую, дескать, сюрреалистичный. Он вроде есть, а вроде и нет. Слышу голоса стервятников и со страхом сразу же подрываюсь.
Почему я обнаружил себя навзничь лежащим на твёрдом песчанике? На мне некогда белая, однако ныне обшарпанная грязная рубашка. Ещё деловые классический брюки и коричневые броги. Да, я припоминаю. Накануне немного загулялся на корпоративе – выпил, разумеется, немало. Я влил в себя не один десяток галлонов – это подтверждает моя лихая головная боль, которая, кстати, как и запах, ощущается как-то местами фиктивно.
Встал. Затем вновь упал. С утра иногда даже с кровати встать проблематично, не то что с сырой земли. Не имею ни малейшего понятия, где я нахожусь, но логично было бы проследовать к трассе. Честно, полнейшая чушь. Мужику скоро стукнет сорок три, а он допускает ошибки уровня старшей школы. Да это коллеги, дряни, зуб даю. Видимо, напоили меня чем-то и решили так приколоться.
Бросил взгляд налево, бросил навправо: безграничный и скоротечный поток мчащихся на всех парах машин. Я провожал сей рой глазами вплоть до исчезновения каждого автомобиля за горизонтом. Голова не прекращала мучать меня своим навязчивым нытьём. Ах, к чёрту!
Выждав момент, я перебежал широкую магистраль. И что изменилось? Кроме того, что я на противоположной стороне, фактически ничего. Эта обочина выглядит точно так же, как и та. Я осел? Определённо да! Но самокритичность проявлять сейчас точно не к месту.
Пока стою вот так, разглядывая грязные пятна на собственной боди-слим рубахе, я просто теряю время. Впрочем, разве оно когда-либо имело для меня какую-нибудь важность? Я всю жизнь только и делаю, что жду и отказываюсь действовать. Насчитал, кстати, пять пятен на рубашке и сто восемьдесят две машины, что скрылись за линией горизонта. Сто восемьдесят третья машина почему-то уже издалека сбавляла обороты. Водитель подъехал ко мне и встал на обочине рядом со мной. Он опустил стекло и хлёстко выкрикнул мне:
– Прыгай в тачку!
Водитель – тот ещё кадр. Позолоченные авиаторы, сигарета во рту, косуха. В салоне всё в дыму. Искажённая атмосфера, не иначе. Я сижу на заднем сидении, ибо опасаюсь видеть этого щегла прямо вот так, вблизи, сидя рядом с ним на пассажирском спереди.
По радио во всю долбит постпанк новой волны. На самом деле, бесподобно. Я тут же проникся его вкусом. Он стартанул и снова встроился в летящий поток многочисленных автомобилей. Его рука тянется сделать музыку потише. Он обращается ко мне через зеркало заднего вида. Ко мне, своему пассажиру, который уже полным ходом тонет в озере замешательства.
– Ты осознаёшь, что сейчас происходит?
– Сейчас? – в недоумении спрашиваю я. – А ты, прости, кто?..
– Всё поймешь, – взыскательно произносит он. – Со временем поймёшь. Пока просто отвечай на мои вопросы. Понял?
– Ладно, – я сглатываю. – Ну, помню, вчера было сборище в честь корпоратива. Под конец я намешал бренди с ликёром, а что дальше... Дальше вот я уже совсем не помню.
– Вчера, говоришь? – мнимо засомневался он. – А как, по-твоему, ты оказался на поле у шоссе?
Мы скрываемся за тем самым горизонтом. За ним оказался крутой склон, ведущий по бесконечному пути вниз. Я не знаю эти места. Не видел сих краёв никогда. Странное чувство. Ах, да, вопросы… Он ведь задал мне вопрос.
– Ну, как сказать, – мямлю я. – Мне кажется, это коллеги приколисты, блин. На них это похоже.
Он снова посмотрел на меня через зеркало заднего вида, но из-за очков я могу только догадываться, что было в его глазах в этот момент. Вернув радио на изначальную громкость, он зачем-то потянулся к бардачку. Оттуда вывалилась куча каких-то странных сертификатов, среди которых я заметил много завершённых курсов саморазвития. Вслед за ними вывалился пистолет. В один момент внутри меня всё сжалось.
Мы продолжаем ехать вниз. На пассажирском валяется ствол. Этот мачо докурил сигарету, достал из кармана пачку марки “Ричмонд” и, не спуская глаз с дороги, вытащил оттуда ещё одну. Затем он совершенно безмятежно достал винтажную бензиновую зажигалку, отпустил руль и брутально прикурил. Я хочу стрельнуть у него одну, но стесняюсь попросить.
Музыка на низких басах хоть и является весьма тяжёлой для восприятия, я всё же как-то умудрясь уйти в себя под её сопровождение. Обстановка в салоне давит на мозг, и в какой-то момент я начинаю ощущать, будто проваливаюсь в недра двойного сна.
Очнулся, поскольку услыхал зычный выстрел. Мы стоим в пустошах на плоской поверхности. Этот Аполлон на минималках вышел из авто, оставив дверь авто открытой. Он шмаляет по стае стервятников, тем самым распугивает их. Он взъерошивает пернатых, яростно докучает им своей стрельбой. Звуки пальбы напрягают и меня, добавляя ещё больший дискомфорт, хотя всё происходящее и без того веет мракобесием.
Я теряю терпение и выхожу из машины. Оглядевшись, я впадаю в ещё более углублённое смятение. Ни объекта вокруг. Лишь пустота. Ни кустика, ни камешка. Только он, я и жутких кучка летунов.
– Какого хрена ты вообще делаешь?! – наконец вскрикиваю я.
– Спроси у своего подсознания, – отвечает он, невозмутимо меняя обойму. – Так-то ты адресуешь всё сказанное в первую очередь к себе самому.
– Что ты, чёрт побери, такое несешь? – заламываю я.
– Тебе стоило бы вникнуть, пока не поздно, – он поворачивается ко мне и снимает очки. – В своей жизни ты опредёленно делаешь что-то не так, правда? Или мне лучше употреблять местоимение “мы”? Нет. Ты окружил себя людьми, которые тебе противны. Вот ты двигаешься по карьерной лестнице в той профессии, которая тебе напрочь противна. А жену любишь? Можешь не отвечать, ответ я знаю.
У него шикарные глаза. Он властвует над самой харизмой. Я завидую его образу. Невообразимый стиль. Я всегда хотел выглядеть именно так. Вот так беззаботно и вызывающе, а не как ожиревший обрубок, не знающий смысла жизни.
– Ты смотришь на меня, – говорит он. – Смотри. Я – это ты. Я – это очертание твоего идеального представления. Доходит до тебя или нет?
Я оставил свой взгляд в земле, обдумываю слова собственного альтер-эго. Эти бескрайние просторы из песчаной породы – моя жизнь. Она пуста – в ней ничего нет. Есть только ложь. Я вру самому себе каждый божий день, каждый миг. Передо мной то, к чему я сам стремлюсь, и я не сошёл с ума.
– Ты скуриваешь по две сигареты за пятнадцать минут, – тщетно упираюсь я. – Курить плохо. Моё подсознание не могло такого сформировать.
– Ну, здесь не ко мне претензии. Я – твой идол, я – это то, кем ты хочешь стать. Подумаю, может быть, тебе внушили, что это плохо.
– Ну а пистолет? К чему он?
– Думаю, говорю. Ты же сам хочешь прекратить это всё, правда? Всадить несколько пуль в туши этих безмозглых «приятелей»? В жену свою в конце-то концов? Они как стервятники – летают по струе жизни, ни о чем не заботясь. Питаются слабыми. Поглощают таких вот слабых, как ты. Только ты загоняешься. Они в комфорте за твой счёт!
Признаюсь, я отказываюсь понимать, но всё же поддаюсь рефлексии. Да чёрт бы меня побрал, он же... Я оборачиваюсь, и моему сознанию открывается автомобиль мечты. Как я мог не обратить на это внимание? “Роллс-Ройс”. Сомнений не остаётся. Он слушает постпанк – музыку, которая утверждает, что “радикальная суть требует радикального вида”.
– Так что мне делать? – спрашиваю я у себя.
– Менять свою жизнь, вот что, – отвечает мне я. – Мы оба знаем, что не хотим прожить жизнь так постн. Как там поживает твоя мечта – оставить хоть какой-то позитивный след в истории этого гнилого мира, а?
Тут я подхожу к себе так близко, что могу рассмотреть каждый волосок на колоритной щетине, каждую клетку совершенной кожи. Я могу видеть все масштабы этой мужественной внешности. Я, идеальный, смотрю себе, скверному, в глаза, а потом ни с того ни с сего тычу стволом ко лбу. Я больше не боюсь. Я не боюсь, потому что не боится он – я, идеальный. Мне стало наплевать на всё. Также, как и мне, идеальному. Идеал живёт в своё удовольствие. Ничего не случится, если жизнь вдруг прервётся. Вообще наплевать. Я должен ловить момент. Момент пойман сполна.
Это и вправду выстрел. Очень звонкий выстрел. Я ещё какое-то время наблюдаю парящий дымок из ствола, пока падаю. Я валюсь на землю с дыркой в башке, но всё ещё нахожусь в себе. Так странною Я будто лечу в бездну.
Резко открываю глаза. Звучит попсовая музыка, от которой меня тошнит. Я вижу перед собой слабоумного коллегу, который кричит мне:
– Эй! Глядите, да он в сракатень нажрался!
Я мгновенно подрываюсь со стула. Все уже пьяные. Оказывается, я уснул прямо посреди корпоратива. Во рту мутный привкус от пахнущего спирта и такое непознаваемое послевкусие, словно после длительного перерождения. Бред сивой кобылы. Я вспоминаю сон и понимаю, что такое мне могло насниться точно не просто так. Беру волю в кулак и вмиг трезвую. Я громогласно кричу всем присутствующим:
– Прощайте черти конченные! Я увольняюсь!
Быстро одеваюсь. Спускаюсь и выхожу наружу. Иду. Я иду, сам не зная куда. Набираю жену. На лице у меня улыбка до ушей, ибо я понимаю, что разрушаю всё, что у меня есть, при этом это всё то, к чему я никогда не стремился. Переломный момент. Жена, та ещё стерва, берёт трубку и язвительно произносит:
– Алло? Ну чё, нагулялся, лузер обоссаный?
– Знаешь, паршивка… нагулялся и прозрел. Я подаю на развод, дегенератка!