Глава 1. На те же грабли

Шесть невыносимых месяцев. Каждая тридцатидневная цепочка завершалась операцией. Думать было затруднительно, но мозг пыхтел, как и прежде, хоть в этом и не было нужды. Не было нужды потому что за тебя всё решали твои партнеры. Твои подельщики. Пожалуй, они справятся лучше тебя. Но ты выйдешь скоро… очень скоро. Хавьер говорил себе это неделю назад, когда к нему в палату заявился Тёрнер Хайрем.
– Один коммерсант предложил провести весьма заманчивую сделку, – говорил он. Его голос звучал серьезно, как всегда.
– Может посвятишь в свою затею? – отвечал ему Хавьер. – Мы же всё-таки совладельцы.
– Это будет сюрпризом, – сказал тогда Тёрнер. – Только попрошу не судить меня строго потом, просто вникни в ситуацию, ладно?
– Я не понимаю о чём ты, – молвил Гонсалес.
– Поймешь, – бросил Хайрем, покидая палату.
Сегодня Спенсер Дисена вошел к Хавьеру с хорошими новостями. Ну, вообще-то, он сказал, что у него две новости: хорошая и плохая. Гонсалесу Хавьеру априори плевать какие новости. Главное, что новости есть.
– С какой начнем, с хорошей или с плохой? – спросил Дисена в обычной манере.
– Давайте с хорошей, – проронил Хавьер.
– Завтра вы будете готовы к выписке из больницы, – оптимистично выказал врач.
– Так, а плохая? – нейтрально промолвил Гонсалес Хавьер.
– Всё ещё остается риск развития болезни в рак печени, – пессимистично прогнозирует гепатолог.
С чего-чего, а с антибиотиков Хавьер не слезет. У него прописан график приема таблеток. С утра, в обедни и ближе к вечеру. Не сказать, что его это будет напрягать, но осознание того, что он будет походить на марафетчика – его немного тревожило. Но как бы там ни было, он готов лечь под невольность ради себя же.
Выход Хавьера Гонсалеса из больницы ознаменовался выходом светила над зданиями родного Чикаго. Персонал вручил ему баночку с пилюлями. Последующие порции антибиотиков он должен будет покупать в аптеках. Двигаться ему было трудно, Реджи был занят другим клиентом, а доехать до квартиры нужно было. Посему он решил добираться по старинке. На этот раз – чикагским метрополитеном.
Апартаменты, в которых жил Хавьер считались его частной собственностью. Стало быть, он широко раззявил рот от ошеломления тогда, когда увидел, что его имущество сносят. Улица была опечатана наемной ассоциацией городских строителей. Повсюду ездили экскаваторы и самоходные краны, которые оснащены тросами, подвешенными к стреле механизма. Удар. Оглушающий звук. Клин-шар соприкоснулся с кирпичной стеной. Гонсалес испытал стресс, отчего появился рвотный рефлекс. Он вырвал на асфальт, а затем запил одну таблетку минералкой, купленной в придорожном магазинчике несколько минут назад.
Во всем этом фуроре сознание плыло против течения. Прикрывая уши в смятении, он преодолел ленточное ограждение и, сощурив глаза от сыплющейся пыли, подбежал к одному из строителей в каске. Этот строитель оказался прорабом. Он держал в руках скрепленную выписку и изредка поворачивался спиной к очагу разрушений, чтобы внести поправки в отчет.
– Какого чёрта здесь происходит!? – выкрикнул Хавьер ему.
– Посторонний на территории! – громко выговаривает прораб. – Сейчас же покиньте участок строительных работ, если не хотите, чтобы на вас выписали штраф! – строитель перекрикивает штормящийся гул двигателей экскаваторов.
– Не покину! – трепетно кричит Гонсалес. – Не покину, пока вы не скажите, что здесь происходит! Почему моё имущество сносят?!
– Ваше!? – орет в ответ безымянный прораб. – Мы без понятия! Чёткое распоряжение администрации.
Не успел Хавьер узнать большего, как его силой выдворили за черты участка проведения работ. В голове царила госпожа Неясность. Не такого освобождения из госпиталя ожидал Гонсалес. Начало «хорошее». Ему опять негде жить. Но в первый раз было всё предельно ясно – жена выкинула из дома. А сейчас что…? Какая-то организация берет и нанимает строителей, чтобы те бесстыдно снесли частное имущество, принадлежащее обычному человеку.
Хавьер звонит Хайрему, но тот не берет трубку. Держась за бок, он бредет к квартире Тёрнера. Уже подымаясь по лестнице, ему снова стает дурно. Он закрыл глаза, оперся о перила и немного переждал. Когда частички энергии вернулись, он восстановил движение; но дверь Хайрема заперта на ключ. Хавьер стучит туда, жмет на звонок и ждет какой-либо реакции, но её не последовало. Тогда он в смуте садится на коврик у двери и хватается за голову. Чтобы придти в себя ему понадобилось чуть меньше пяти минут. По прошествии этого времени он решает набрать Карла.
– Карл, друг, – говорит обеспокоенно он, держа телефон у уха, – я… я не понимаю, что происходит.
– Всмысле? Что-то случилось? – взволнованно произносит малец.
– Я приехал к своим апартаментам и увидел, что их сносят к х*ям! Хайрема нет дома, он не берет трубку…!
– Так, так, так, – сосредоточенно молвит Бейкер, – только без паники. Встречаемся на полигоне. Всё обсудим там, хорошо?
Дорога к полигону не заняла и получаса. Пробок в том районе не было, и Хавьер доехал туда на автобусе. Ближайшая остановка к площадке находилась в полумили. До неё он добрался на автобусе буквально за пятнадцать минут. Остальные десять с копейками он потратил на пешее преодоление оставшегося расстояния.
И снова аромат кофейной гущи. Отель неподалеку никак не изменился. Карл стоял у сеточного ограждения полигона, и жадно скуривал сигарету. Его выражение лица было каким-то задумчивым, что-ли…
– Рад видеть тебя в полный рост и не в постели, – говорит он, крепко пожимая руку Хавьеру. – Боюсь тебя расстраивать, но снос твоей квартиры – не единственная проблема.
– Не понял, – недоумевающе произнес Хавьер, скривившись от слабой боли пониже печени. – Что ещё?..
– Я зашёл в пристройку… – подбирает слова Карл, – и, в общем, всю та мебель, что мы сюда таскали… она исчезла.
Гонсалес скорым шагом забежал в помещение. Бейкер докурил, безнадежно выкинул бычок и вошел следом. Хавьер встал посреди пустой комнаты. В нём накапливалась злость. Злость от того, что он не может понять, что происходит с его собственностью. Он яростно ударил кулаком стену.
– Понимаю, что сейчас не самое подходящее время, но… – опечаленно молвит Карл, – я должен о кое-чем тебя предупредить. Я уезжаю. К сестре. У неё свадьба.
– Что бл*ть? – обескураженно бросил Хавьер. – Какая к черту сестра? Я думал, у тебя нет никого. Думал, ты вырос на улице.
– Это действительно так, – объясняется Карл Бейкер. – Отчасти так. Так получилось, что она стала считать меня полным моральным уродом. А сейчас, похоже, она готова снова принять меня.
Сказать, что Хавьер в шоке от одновременно обвалившихся скверных новостей – означает ничего не сказать. Он снова остался без жилья. Хайрем не берёт трубку. У Карла вдруг внезапно оказалось, что есть сестра и он сматывается к ней. Неизвестно на сколько. Вполне возможно, что и навсегда, потому как возвращение в семью для Карла – действительно что-то значит. У него есть семья, боже, – проговорил про себя Хавьер…
Карл дружески постукал Хавьера по плечу. Перед тем, как уйти, он отдал ему дубликат ключа от своей квартиры. Всё равно он туда не скоро вернется. Также он посоветовал отправиться на СТО. Может быть, Альфред, который там сейчас должен находиться знает, куда пропал Хайрем.
Хавьер проводил Карла взглядом. Он понимал, что, вероятно, они не скоро встретятся ещё раз. А учитывая нестабильное состояние Хавьера, может уже никогда и не встретятся. Он опять почувствовал утрату. Выпил ещё одну таблетку для профилактики. Малость облил себя, чтобы взбодрить и мыслить более трезво.
Реджи освободился. Он подъехал к отелю через десять минут после вызова. Как и прежде, на его лице царил радостный просвет. Возможно, он просто притворяется. Возможно, в его личной жизни также преобладает путаница и карусель. Но Хавьеру сейчас желательно думать только о себе.
– Как прошел суд? – спросил Реджинальд, тронувшись. – А то мы с вами, наверное, уже полгода не виделись.
– Я поступил так, как вы и посоветовали, – говорит Хавьер, откинувшись на сидении. – Отдал ей всё.
– Вы большой молодец, – отрадно произнес таксист. – Чтоб ей это имение колом в горле стало. Вы только не жалейте, правда. Вы поступили правильно, в этом я вас уверяю.
– Да, спасибо, – сказал Хавьер. – Когда я отпустил всё это, на душе стало так легко…
Их поездка прошла умиротворенно. Городская суета не напрягала Хавьера. Он рад был снова проехать по теням высоченных зданий. Он был рад снова постоять в пробке. Снова услышать бурканье чикагцев. Это панацея для души.
Хавьер попросил Реджинальда подождать минут пятнадцать перед тем, как отъезжать. На случай, если Гонсалесу ещё куда-нибудь ехать понадобится. И ему всё-таки понадобилось; когда вошел внутрь сервиса, увидел кучу незнакомых лиц, шуршащих по углам. Они о чём-то разглагольствовали, записывали, обсуждали. Одни люди что-то там шаманили над балансировкой колес, другие чинили стенды. Сначала Хавьер подумал, что это его бизнес так расцвел, но потом, когда он вышел, чтобы проверить наличие вывески, он её там не обнаружил. Он вернулся обратно, чтобы предъявить новому персоналу.
– А здесь что, бл*ть, происходит? – укоряемо воскликнул он.
Работники повернули головы, переметнулись взглядами и продолжили заниматься своими делами. Тогда Хавьер повторил фразу громче. Публика замешкалась. Один из мужиков сделал шаг вперед.
– Кто вы такой? – спросил спокойно он.
– Нет, нет, – смутно говорит ему Хавьер. – Это кто вы такие? Это мой бизнес. Почему вы сняли вывеску?
– Ваш бизнес? – огорошено уточнил работник. – Мы ничего не знаем. Этот бизнес уже третий день как продан одним из совладельцев.
Тут Хавьера осенило. Он вспомнил слова Хайрема про сделку. Про то, как он говорил не судить его строго. Теперь станция технического обслуживания находится во владении какой-то кампании и новые здешние сотрудники не знают какой. Тогда Хавьер решил наведаться к Альфреду Робертсу за ответами…
Реджи подкинул Хавьера до Альфреда. Деньги пока не были для него такой уж проблемой, потому что вместе с покупкой минеральной воды в придорожном магазинчике, он также снял там три тысячи долларов налички со своего личного банковского счета. Вдобавок в кармане покоилась парочка приобретённых облигаций.
Дверь в квартиру Альфреда находилась на третьем этаже. Хавьер позвонил в звонок и Фредди открыл ему почти сразу. Он был приятно удивлен, что Хавьера выписали. Но строгое выражение лица гостя дало извещение о том, что разговор не пройдет беспечально. Они прошли в гостиную.
– Может, ты знаешь, что происходит, а?! – спросил Гонсалес полусердито, растерянно ходя туда-сюда, в разные стороны комнаты.
– А что происходит? – непонимающе конкретизирует Робертс.
– Ах ты не знаешь, да? – волнительно говорит Хавьер. – Действительно, ничего, вроде, не происходит…! Правда, мою квартиру к чертям снесли, с полигона спиз*или всё содержимое, а шиномонтажный сервис какого-то х*я продан! Но всё это ничего. Ничего страшного, да, Альфред?
Робертс ошеломленно уселся на диван. В помещение некоторое время царила тишина. Были слышны лишь доносящиеся снаружи звуки езды и еле слышный детский плач. Дети…? Хавьер отогнал от себя мысли о Сьюзан.
– Про сервис… – изрекает Альфред Робертс, – я думал, это вы решили его продать. Меня просто-напросто выперли оттуда несколько дней назад, предварительно показав право на собственность.
– Кто!? – жестко рявкнул Хавьер.
– Какая-то контора, – вспоминает Альфред. – По-моему, Лайф Грант, или что-то такое.
Фактория Дарования Жизни. Замысловатое название. Хавьер впервые слышит о ней. Впервые услышал и Альфред три дня назад. Нужен был адрес офиса этой конторы. Поэтому Хавьер воспользовался компьютером Альфреда. Он отыскал их главную вкладку. Там было сказано, что кампания занимается предоставлением лучшей жизни, какой только пожелаешь в пределах разумного, взамен на определенное имущество или плату. Предоставление лучшей жизни…? Хавьер отогнал от себя мысли про Хайрема.
Адрес известен. Это ближе к центру города. Гонсалес тут же собрался туда. Альфред предложил ему свою помощь, но он сказал, что ему ничего не нужно. Он умчался вниз по лестнице, не попрощавшись, пока Робертс проводил его угрюмым сострадающим взглядом. Альфред постоял так некоторое время, а затем нагнул голову и закрыл дверь.
Реджинальда Хавьер более не стал напрягать. После того как тот довез его до нужного места, Гонсалес дал добро о том, что можно уезжать. На сегодня шофер ему уже не понадобится. Они попрощались, и Хавьер пристал перед пятиэтажным зданием, слегка напоминающим конгресс-отель Чикаго.
Контора находилась всего в нескольких милях от кампании Брелины. О ней Гонсалес позабыл окончательно. Он вошел через главный вход и возник в широком коридоре, пройдя по которому, он оказался небольшом зале со стойкой, как больнице. Ещё там была лестница наверх. Хавьер Гонсалес решил обратиться к молодой женщине, что стояла за стойкой.
– Вам чем-нибудь помочь? – спросила лояльно она, опередив его.
– Да, я хотел бы поговорить с вашим главным, – сказал наивно он. Настолько наивно, насколько смог.
– Боюсь, он не принимает посетителей, – заявляет она. – Но… может, я могла бы вам помочь? Что вы хотели?
– Мне нужно узнать, – говорит он, – не обращался ли к вам Хайрем Тёрнер, такой слегка седовласый мужчина, около недели назад?
– Эмм, секунду, – буркнула она, достав учетный журнал из-под стойки. Она стала листать страницы и бегать глазами по строчкам.
Он положил руки на стойку. В помещении не было никого, кроме неё и его. Прямо напротив стойки размещены несколько диванов для ожидания. Он невозмутимо осмотрелся.
– А-а, вот, – сказала вдруг девушка. – Да, обращался.
– Хорошо, – говорит Хавьер, подбирая слова. – Ваша контора, как я понял, специализируется на…
– На жизнях, – перебила она его. – Мистер Тёрнер переехал в определенное место. По договору мы не имеем права сообщать куда именно.
– Странная у вас, конечно политика, – произнёс Гонсалес, рассеяв взгляд. – Но может быть, нам удастся с вами как-нибудь договориться?
– Нет, боюсь, что нет, – промолвила женщина. – Если на этом всё, я попрошу вас удалиться, – она отошла от стойки назад.
Она непреклонна. Хавьер не стал упорствовать. Уходя обратно по коридору, он обратил внимание на вывешенный план здания. Архив находится на пятом, последнем этаже. На двери написано, что рабочий день завершается в пять часов вечера. Сейчас три часа дня. Хавьер решил подождать закрытия в кафешке напротив, и пробраться внутрь через соседнею крышу.
Он обошел здание. Бесчисленные потоки прохожих сбивали его с мысли, но он догонял её и продолжал думать. Соседнее здание от офиса – библиотека. Хавьер сощурился от солнца и глянул вверх. По высоте оба строения практически одинаковы. Между ними крайне маленький промежуток. Очередной план с очередной вероятностью успеха. Этот замысел тоже трещит по швам. Хавьер зашел в библиотеку и спросил у библиотекаря во сколько она закрывается, на что получил ответ – в семь вечера. Он мельком глянул вдаль помещения. Библиотека современная. Компьютеры с выходом в интернет. Куча книжных полок. Тоже самое и на остальных четырех этажах…
Хавьер вошел в кафе и сел за столик у окна, по привычке в месте для курения. Официантка подошла к нему, чтобы взять заказ. Он хотел заказать что-нибудь алкогольное, но вдруг опомнился. Ему очень сильно хотелось глотнуть холодного пива или крепкого виски, но нельзя. Ему очень хотелось закурить, но не хватало заработать ещё и туберкулез или рак легких в дополнение к гепатиту. Поэтому он заказал поесть. Карбонара с кусочками бекона и чай для успокоения.
Гонсалес Хавьер медленно ел, глядя через оконце на здание кампании предоставления жизней. То он фокусировался на нём, то на библиотеки, то вовсе упразднял фокус. В его голове созревал план: забронировать место для чтения на самом верхнем этаже, а оттуда уже решить, как действовать дальше. Вот так он просидел около двух часов. Он пробовал позвонить Хайрему ещё раз, но трубки он, как и прежде, не брал. Шли раздражающие гудки, вот только и всего…
Хавьер сунул в счет официантке на десять долларов больше суммы, которая там была указана. Простая вежливость. Оставить чаевые – ничего ему не стоит; потом он запил ещё одну пилюлю, неспешно встал и ранено попятился к выходу из кафе. Трафик потихоньку рассеивался, людей становилось меньше. Без пятнадцати пять. Время не самое позднее, но большая часть жителей постепенно расходиться по домам.
Интерьер библиотеки на сей раз он осмотрел чуть более внимательно. Здесь веяло волшебным уютом. Чувствовался необычный комфорт. Тут ты словно отречен от всех треволнений этого мира. Но, к сожалению, сюда он пришел не для того, чтобы отречься. Может, ему и хотелось бы, но он себе этого не позволял по той, или иной причине. Его что-то заботило. Что-то, кроме очередной утраты…
– Я хотел бы забронировать место на последнем этаже, – обратился он к тому же самому библиотекарю, у которого спрашивал время закрытия.
Вокруг да около бродило куча читателей с зачарованным видом. Это те самые люди, которые прочитывают регулярно по нескольку книг в месяц. Книжные черви, коим Хавьер себя не считал. Читая книгу о том, как разбогатеть Кийосаки, он не мог прочесть и пары страниц за один сеанс, как у него вдруг начинало свербеть в заднице. Хоть он и сидел на заднице большую часть своей жизни, его всё равно нельзя назвать усидчивым. Как бы парадоксально это не звучало бы.
К оплате – пять долларов. Это пробный абонемент на день. Он поднялся по лестнице из эксклюзивного деревянного материала на пятый этаж. Кроме него там ещё сидело несколько человек, но их круг обзора не предполагает вид на одинокое окно, которым планировал воспользоваться Гонсалес. Он раздвинул штору и в комнату пролился солнечный свет. Хавьер обернулся, чтобы убедиться в том, что люди за книжными стендами не обращают на него внимания. Он выглянул наружу и сморщился, потому что в лицо вдруг подул кратковременный порыв ветра; поверхность соседнего, нужного здания, на полметра ниже, что должно сыграть на руку. Он встал на подоконник и снова вспомнил побег из дома Белвордов. Сьюзан. Дети. Хавьер отогнал от себя эти мысли…
Неуверенный прыжок. Он приземлился не совсем удачно, потому как прокатился по крыше вперед кочаном ещё метр, оставив грязные пятна на одежде. Отряхнувшись, он выпрямился и прошелся по крыше. Окно библиотеки осталось открытым. Хавьер походил туда-сюда, глянул вниз с отлученным видом. На крыше находился выход на кровлю. Приоткрытый широкий люк. Он, не раздумывая прыгнул туда, потому что на часах было уже пять минут шестого.
Падая, Хавьер боком задел архивную полку. Раздался глухой грохот. Ему повезло, что рядом с этим шкафом для бумаг ничего больше не находилось. Канцелярский практик валялся на полу в пыли. Хавьер валялся на полу в испуге. Он подорвался и замешкался. Уйма узких коридорчиков. Благо, контора новая, посему и архив небольшой; он торопливо стал метаться по проходам между полками. Через считанные секунды он забрел в тупик. Но быстро выбрался оттуда, потому что из-за отсутствия бумаг на полках, был виден просвет, куда двигаться. На одной из таких полок он заметил криво лежащею стопку, скрепленную офисным степлером. Он мигом разворошил её…
Семь экземпляров договоров. Предпоследний с фамилией Тёрнер. Хавьер неаккуратно выдернул бумагу, смяв её и порвав ближе к углу. Когда он глазами отыскал штат Миссури, городок Лексингтон, то услышал шаги позади. Сердце застучало. Он смял бумагу в комок и помчался по коридорчикам к единственному окну. Оно не было закрытым. Адреналин хлынул в крови. Хавьер молниеносно сиганул в окно…
Время вокруг будто замедлилось. Вот так закончится моя жизнь, подумал он, до чего же глупо. Зато какое всё-таки интересное расследование наметится у детективов. Но расследования не состоится, так же, как и завершение жизни. Ему удалось смягчить падение тем, что он схватился за внешний кондиционер. В руку поступил толчок, но боль не чувствовалась. Хватка ослабилась, рука соскочила. Спина коснулась земли. Он упал в полностью открытый мусорный бак, где валялась целая куча брошенных старых матрасов…

Глава 2. Прежнее состояние

Трафик на улицах окончательно утих примерно к десяти вечера. Через переулок, время от времени, пробегала пара полуночников, но мусорный бак, полный заскорузлых матрасов, оставался в тени. Радиус действия уличных фонарей не позволял им осветить то, что находилось там кроме матрасов. Или, корректней было бы выразиться – кто…
Сознание Хавьера Гонсалеса мчалось по магистрали, проходящей между штатами Иллинойс и Миссури. Мысленно он уже был на полпути от Лексингтона, крохотного городка, где засел Хайрем Тёрнер. Но его физическая оболочка осталась валяться среди зловонных толстых подстилок, битком набитых пухом. Этот пух выскакивал из дырочек и щекотал ему щёку, но этого не хватило для того, чтобы он очнулся. Хватило лишь только ей… утренней визитерше в мусорку…
Хавьер поднял голову вне осознанности и увидел перед собой мать на фоне голубого неба. Он подумал, что умер. В руке силуэт сжимал черный мусорный пакет. Он интуитивно улыбнулся и еле-еле промямлил слово – мама. Но мама не ответила, она почему-то дернулась с испуга и стукнула его мусорным пакетом, в котором, похоже, находилось что-то тяжелое.
– О Боже, – малодушно сказал женский контур, – развелось вас, бомжей паскудных, как пчел! Вам что, здесь мёдом помазано?..
Это была не мать. Хавьер понял это почти сразу. Мама никогда бы не назвала своего сына бомжом. Он знал это. Эта женщина решил выкинуть мусор с утра, как вдруг, заглянув внутрь, её взору бросилась спящая туша. Гонсалес сразу же взбодрился и подорвался. Вылезая оттуда, он зацепился штаниной и упал, слегка порвав её. Он побежал за угол, пока неизвестная женщина едко сопровождала его взглядом, изумленно махая головой.
И снова от Хавьера Гонсалеса несет помоями. Снова он грязный, снова немытый. Снова брошенный, и снова ущербный. Он ковылял по улицам, пока ранние пташки глазели на него с осуждением. Расцвело только час назад, а кварталы уже полны публикой разной разности. Хавьер недоумевал, как он мог вырубиться при падении и пролежать вот так до утра следующего дня. Причем, что в момент, когда он заснул, на часах было только что-то около пол шестого вечера. Объяснение этому он нашел скоро: Дисена говорил, что из-за продолжительных сеансов лечения гепатита, усталость повыситься вдвое. Сама болячка предполагает беспричинное истощение, а тут ещё и курсы врачевания роль сыграли.
У него поднялась температура. Под бренчание ключа в кармане, данного Бейкером, он забрел в район, где находится его квартира. Карл отдал дубликат не просто так. Может, Гонсалес и считал, что мог бы выкрутиться и без помощи посторонних, всё же, на самом деле, это было не совсем так. Он прекрасно понимал, что, если бы не эта самая помощь посторонних, он бы ничего не добился. Ничего не вернул бы. С этой мыслью он отпер дверь в квартиру Карла, находящуюся на втором этаже…
В прихожей на него напал небольшой приступ, перекрывающий дыхание. Он контужено вытащил из кармана таблетки и, открывая баночку, обронил маленькую горсточку. Минералка закончилась, он выбросил бутылку ещё перед вторым входом в библиотеку, так что он поковылял в ванную прямо в обуви. Там он включил кран с прохладной водой и запил пилюли. Потом переключил направление воды на душ. Пока ванна набиралась, он вернулся в коридор и поднял выроненные таблетки, затем вошел обратно в ванную и залез в неё прям так, в одежде.
Хавьер простирался горизонтально, слегка поджав ноги. Из душа крупным потоком лилась охлаждающая водичка, а он несильно сомкнул глаза на минуту. Но минута продлилась полчаса. Он полностью пришел в себя, когда вода набралась на максимум и уже начала переливаться за пределы ванны. Гонсалес мигом встал. Пока с него большим потоком стекало бесчисленное количество капель, он закрыл кран и убрал затычку на дне ванны, чтобы слить воду. Убрав лишний шум, он услышал, как во входную дверь разительно стучат…
– Это полиция, откройте! – кричали за дверью.
Эта фраза моментально взбодрила Хавьера. Он как можно тише подошел к двери, опасаясь звука капель и глянул в глазок. Отсюда прибывшие полицейские могли слышать шум душа, так что они точно знают, что дома кто-то есть. Гонсалес закрыл дверь на ключ сейчас, ведь забыл закрыть её за собой, когда только входил. Поворот ключа в замочной скважине можно было услыхать, но Хавьер постарался прокрутить его как можно тише…
– Даём вам десять секунд, после чего выламываем дверь, – громко сказал коп за дверью.
Хавьер Гонсалес не знал, что хочет от него полиция. Но стучат они домой к Карлу, так что логичнее было бы поинтересоваться, что они хотят от Карла. Может быть, они прознали о его прежних грехах. Да тот же Ричард, вероятно сбежал из плена того психа, знакомого Хайрема, и мог доложить о проделках, а полиция уже, по-видимому, унюхала след, которой и привел их сюда. С другой стороны, может быть Карл здесь и не при чём. Может, они выследили Хавьера, но по какой, опять же, причине они хотят найти его, он не знал.
Хаотично бегающий взгляд Гонсалеса пал на окно в гостиной комнате. Диван находился прямо напротив двери. Его было видно в проеме другой двери, а за ним и окно. Окна в последние сутки для Хавьера стали символом спасения. Средством вызволения. Посему он неосознанно записал это в голове. Он запечатлен окна, как манну небесную…
Приземление уж точно нельзя будет назвать мягким, но Хавьер к нему был готов. Человека, который дважды выбирался наружу через окно по дереву и падал с пятого этажа, прыжок со второго этажа, уж точно страшить уже не будет. Это был выход на задний частный двор, который в данное мгновение, к счастью, пустовал. Он схватился за уличный водоотлив и стал медленно опускаться вниз, пока и вовсе не перешел в свисающее положение. Тогда отлив внезапно треснул и, он упал вместе с ним. На неуместно размещенную собачью будку…
Своим телом он перевернул будку, вместе с находящимся там бедным псом. Благо, порода собаки не считалась злой. Это был пятнистый курцхаар. Послышался тихий скулеж, перетекающий в яростный лай. Задом Хавьер отполз назад, от испугу схватив отвалившийся водоотлив. Но собака находилась на короткой железной цепи и не была в состоянии кинуться за ним.
Собачье обиталище перевернуто. Пёс зол и его негодование оправданно. Не успел Хавьер выдохнуть, как на задний двор вышел житель соседних апартаментов. Мужчина с удивленным взглядом. Гонсалес не слышал, что говорит ему мужик, потому как собака перекрикивала любые другие звуки. Голова разболелась. В помраченном состоянии он выбежал на бульвар через металлическую незапертую дверь…
По бульвару Хавьер вышел к дороге. Перейдя её, он стал ходить извилистыми путями. Через узкие улочки и закоулки, сам не понимая куда. Ему было чертовски дурно. Поэтому приходилось сбавлять темп, чтобы восстановить дыхание и придти в себя. По такому принципу он добрался к автобусной остановке. Маршрут проходит через север, близко к пристанищу Белвордов…
В банкомате неподалеку он хотел снять ещё налички, как вдруг на экране высветилась гнетущая надпись. Счет заблокирован. Хавьер перестал что-либо анализировать. Он тонул в собственной меланхолии, потому что его ум не постигал логичного объяснения тому, что происходит с тем, что ему не так давно принадлежало. Хавьер перестал обмозговывать сложившееся, потому что устал. Просто устал.
Одно он понимал без всяких обдумываний – необходимо найти Хайрема. Не суди строго, просто вникни, говорил старина. Но вникать сил не было. Хотелось быть уверенным в том, что всё не так просто. Что Тёрнер – не предатель. Его предательство лишено всякого смысла. Обменять стабильный доход и собственность друга на жизнь в крохотном городке, отреченным от всяких проблем.
Срок облигаций закончится не скоро, а банковский счет заблокировал. От снятых восьмисот долларов после вчерашних трат на такси и еду осталась считанная сотня. Ещё двадцатка уйдет на поездку к дому Сьюзан, ведь Хавьер вдруг вспомнил, что она упоминала о том, что работает на вокзальной станции Юнити. После новости для Хавьера, прозвучавшей из её уст, ему боязно не то что ехать к ней, ему звонить некомфортно. Но заручиться её помощью стоит. Она потенциально сможет найти подходящий рейс и сделать скидку, на крайняк. Правда, на последнее Хавьер может и не напрашиваться, а взять вместо этого деньги у Альфреда. Но в последний момент оказалось, что его счет тоже под блокировкой банка. Наличный гроши он у того требовать не стал. Встречи со Сьюзан не миновать…
Ему нужен поезд в Канзас-Сити. Оттуда будет легче добираться до Лексингтона, где и скрывается Хайрем. Кейн наверняка поможет, чем сможет. Снова просить его о помощи. Снова мешать ему жить. Не факт, что он вообще рад будет увидеть Хавьера. Не факт, что обрадуется новому приходу ходячей проблеме. Но Эрланг не такой. Он добр даже тогда, когда это ему вредит.
Автобус затормозил, и Хавьер вошел вглубь салона. Он сел на дальнее пассажирское сидение и достал мобильник. С тех пор как Сьюзан сообщила о своей беременности, она больше Хавьеру не звонила. Сейчас, должно быть, она находится на шестом месяце в декретном отпуске. Она вполне могла сделать аборт, но по поверхностному впечатлению Сьюзан не из таких женщин.
Прозвучало шесть гудков, прежде чем она взяла трубку. Эти шесть гудков длились вечность. Он до последнего сомневался, стоит ли вообще её тревожить. Одновременно с этим он хотел, как можно более оптимизированного переезда в соседний штат.
– Да, Хавьер?.. – произнесла она так, будто они созванивались каждый день. Будто прошло не полгода, а пару часов.
– Здравствуй, – сказал он голосом трепещущего юноши. – Как поживаешь?
– Действительно, как же я? – возмущенно говорит она. – Давай взглянем: во мне барахтается маленький человечек, который мне скоро пузо пробьет. Дни проходят монотонно и нудно, и хорошо хоть Деклан не даёт мне упасть в депрессию.
– У тебя с этим Декланом всё серьёзно? – спрашивает он, подпрыгнув на небольшом дорожном ухабе.
– Да, – отвечает сдержанно она, – всё серьёзно. – С ним я тоже в баре познакомилась, на следующий день после того, как ты свалил, поджав хвост, с моего дома. Он, в отличии от тебя, настроен серьёзно.
– Отлично, я рад за тебя, – промолвил он.
– Ага, а как же, рад он… вот только одно меня заботит, – изрекает она. – Деклан думает, что это его ребёнок. Он будет воспитывать чужую кровь. Наш… сын. Он вырастет без отца.
– Послушай, я… – заикнулся он, – я буду у твоего дома через минут сорок. Нам надо поговорить.
– Чтобы ты там не задумал, – говорит она, – не смей подъезжать к воротам вплотную. Я не хочу, чтобы у Деклана возникли вопросы. Давай лучше встретимся у продуктового, знаешь где он?
– Знаю, – ответил он холодно, – до встречи.
Он достал наушники, о которых позабыл. Они пылились во внутреннем кармане ещё с тех времен, когда Хавьер не знал о болезни. Сейчас же он сможет насладиться музыкой. Его гложет множество вещей, к которым прибавилось ещё одно множество. Они не дают душе расслабиться ни на минуту. Под свои рассуждения и под трек The Cure «Secrets» за счет своего состояния ему удалось ещё чуток покемарить прерывистой дрёмой…
Вышел он недалеко от продуктового, и медлительным шагом прошелся до него. Эти места застрянут в его памяти до самой смерти. Он и подумать бы не рискнул, когда грабил домину Белвордов, что сюда он не один раз потом ещё будет возвращаться. И её лицо застрянет в его памяти. Хотя, он ещё не знал. Может, ему суждено видеть её лицо всю оставшуюся жизнь. «Нет, у неё этот Деклан, они женятся, всё будет хорошо», – сказал он себе, когда увидел её, стоящую напротив магазинчика. Она держалась за выступающий живот и изредка корчилась от малой пульсирующей боли. Он неохотно подошел к ней. Они уставились друг на друга.
– Не такой уж твой этот Деклан и хороший, раз отпустил тебя, женщину в положении, саму в магазин, – проговорил сухо Хавьер при встрече.
– Какой он тебя интересовать не должно, ясно? – сердито произносит Сьюзан.
– Конечно, меня не интересует, – говорит Гонсалес в обыкновенном тоне. – Мне от тебя кое-что нужно…
– Какой же ты всё-таки черствый человек, Хавьер. Пришел, трахнул и ушёл, а теперь решил вернуться только потому, что тебе что-то там понадобилось.
– Слушай, давай не будем, ладно? Ты сама говорила, что хочешь просто поплакаться. А теперь ты ноешь, мол, я весь такой ху*вый… Женщина. Что тут ещё сказать?..
– Правильно, здесь не о чем говорить. Оставим всё, как есть. Мой мужчина воспитает чужого ребенка, ты продолжишь жить, как жил, а я… я всего лишь до конца своих дней спать не буду, потому что буду знать правду.
– Ой, короче, без лишнего трёпа, – спасовал Хавьер. – Мне надо в Миссури. Канзас-Сити.
– А что ещё тебе надо, а? – нервно продолжает говорить Сьюзан. – И вообще, если ты думаешь, что из-за того, что я на Юнити работала, я смогу помочь, то ты глубоко ошибаешься…
– Но ты хотя бы сможешь назначить мне рейс, – скоро проронил Гонсалес. – Помоги, прошу…
В памяти выплыла серебристая подкова, проданная скупщику, Энтони Лобатто. На опечаленной физиономии Сьюзан он представил улыбку, а не шее украденное украшение. Он и вправду скорбел. Ему было искренне жаль. А ведь началось всё с того, что Хавьер отнял у неё семейное украшение и присвоил драгоценность, внушив себе, что она его талисман. Теперь он добавил ей проблем. Он морально привязал себя к ней, а её к себе, не нарочно. Тем, что подарил ей ребёнка. Неумышленный бедственный подарок. Хавьер – рассадник осложнений. Для Кейна, для Сьюзан. Для себя, в конце-то концов…
Она позвонила при нём же и разузнала, когда следующий ближайший вояж в Канзас-Сити. Ему повезло. Это состоится завтра. Он отдал ей свои оставшиеся семьдесят долларов. Десятку оставил про запас. Ещё немного она добавит от себя, и Хавьер сможет уехать уже завтра утром. Билет будет проплачен. Ему предстоит только сесть на поезд…
– Если ты думаешь, что можешь вот так просто забыть обо мне, то ты абсолютно прав, – говорит она наглядно. – Но не будешь ли ты себя после всего этого корить?..
– Я обещаю, как только решу все свои возникшие проблемы, сразу же вернусь к тебе, – льстит нагло он. – Всё будет хорошо, мы что-нибудь придумаем.
На самом деле, он не знал, что делать. Когда он был окружен приятелями, соратниками, было проще. Он искал совет, но совет давать было некому. Оставалось полагаться только на себя. Полагаться на то, на что он полагаться не мог. Себя он считал нестабильным, но стрессоустойчивым. Правда, вот эта устойчивость помогала ему легче мириться с поражением, но никак не добиваться высот.
Хавьер смотрел вслед Сьюзан. Когда она повернулась и тяжко побрела дорогою назад, придерживая пузо, как по щелчку пальца, начал капать мелкий дождик. Тучи собрались в одно сплошное серое месиво и ангел пустил слезу. А потом мелочно разрыдался. Гонсалес поднял голову к небу, закрыл глаза и раскинул руки в стороны. Он приоткрыл рот и словил языком пару капель, после чего медленно развернулся и вошел в продуктовый, где купил себе самую дешевую бутылку воды и одно зеленоватое яблоко. Просто чтоб закинуть хоть что-то в желудок…
Звонок Реджинальду. Хавьер объяснил ситуацию. Сказал, что остался без денег и попросил довезти его до Альфреда бесплатно. Таксист согласился. Кроме того, что он по натуре добродушен, на его решении ещё сыграло и то, что Хавьер всегда оставлял ему чаевые в размере от одного до десяти долларов. Делал он это, потому что мог. Потому что проблемы с деньгами тогда ненадолго исчезли. А сейчас деньги тоже есть, но ими воспользоваться, к несчастью, нереально, ведь творится что-то неладное. Хайрем повинен. В этом Хавьер был уверен.

Глава 3. Утомленная поездка

– Я выплачу тебе цену, обещаю, – сказал Хавьер, когда Реджи остановился прямо у апартаментов Альфреда.
– Да ладно, не надо, – ответил ему тот с долей простодушия. – Думаю, те огромные чаевые не будут против бесплатной поездки.
– Значит, мы с тобой в расчете?.. – смутно уточнил Гонсалес.
– В расчете, – бросил простенько таксист.
– Спасибо тебе за всё!.. – проговорил наконец Хавьер перед тем, как захлопнуть дверь с той стороны.
Дождь не усилился, но и не ослабился. Погода вечно позволяла себе задавать Хавьеру Гонсалесу определенный настрой. Она, безусловно, действовала на него. Не совсем имела над ним власть, но некую компетенцию сыграть на его поведении могла. Так, в пасмурную погоду с влажным воздухом, он впадал в небольшую меланхолию…
Альфред открыл, и Хавьер бесцеремонно ввалился внутрь. Его бесцеремонность уже успела стать привычкой. Произошло это потому, что он жалеет время на более плавное развитие событий. Он не так давно стал куда-то спешить. Началось это как раз-таки тогда, когда его выперла женушка из дома.
– Твой счет по-прежнему заблокирован? – спросил Хавьер у Альфреда, присев за стол на кухне. Он хотел как-то успокоить себя, но единственное, что пришло в голову – это глотнуть ещё одну таблетку.
– Да, и я уже даже в банк звонил, – говорит взволнованно Робертс. – Они только нюни распускают вместо того, чтобы толково объяснить, какого хрена наши счета волшебным образом скопытились.
– Ну хорошо, – проронил сухо Гонсалес. – Немного налички ты хотя бы мне дать сможешь? Завтра я еду в Миссури…
– Сколько тебе надо? – конкретизирует Альфред.
– Сотню, думаю этого хватит, – произнес чётко Хавьер.
Хавьер поскромничал. В данном случае это неуместно, но он не смог чётко ответить, зачем он поделикатничал с Альфредом; сегодняшнюю ночь он переночует дома у Робертса. Идти домой к Карлу боязно, потому как есть вероятность того, что апартаменты Бейкера всё ещё оцеплены полицией. Да и неприятный осадок с той собакой ещё не прошел, так что лучшим исходом стала ночевка у Альфреда. Завтрашним днём Хавьеру предстоит длинная поездка. Путешествие в Канзас-Сити.
С Альфредом Хавьер попрощался на рассвете и выдвинул к станции Юнити пешком. По пути он забежал в аптеку и пополнил свои запасы антибиотиков. Подходя к главному входу, он почувствовал неладное. Он ещё никогда не покидал границ штата Иллинойс. Это сказалось на нём сейчас. Когда он в почти, что сорок лет гонится за другом, предавшим его так же, как и его жена. Никогда не знаешь, что, на чём и в какое время скажется.
Он смешался в потоке людей, входящих в здание вокзала. Как только входишь внутрь, в глаза сразу бросается подвешенный на карнизе американский флаг. Потолок покрыт стеклом, через него виднеются вечно плывущий облака. Около одиннадцати скамей ожидания, часики на каменном стенде посреди помещения. И конечно же сплошной монотонный гам народа. Все спешат, интенсивно обговаривают предстоящие рейсы, на дрожжах таскаются со стороны в сторону, учащенно посматривая на наручные часы или бросая взгляд на часы, что посреди зала.
Хавьер остановился и выдохнул, успокоив себя. Он елозил взглядом по углам, и замешкался тогда, когда по микрофону услышал объявление дикторши о рейсе поезда по маршруту Чикаго-Канзас-Сити. Контроллеру при входе в транспорт он сообщил, что билет забронирован на имя Сьюзан Белворд. Он также показал ему чек, высланный ею ему на телефон. Когда получил одобрение от билетера, он ушел по коридору, оглядываясь в поисках эконом-купе с нужным набором номерных цифр. Он утихомирился только тогда, когда вошел в предпоследнее по счету купе в одном из вагонов…
И вот он, Хавьер Гонсалес, дважды потерявший всё, сидит в одном из самых дешёвых купе, прискорбно держась за голову. Легко, когда денег нет. Сложнее, когда они есть, но ты не можешь ими воспользоваться. Легко, когда друзей нет. Сложно, когда они все разом перестали быть рядом. Хавьер запил таблетку чаем, который принесла контролёрша. Он входит в стоимость. Потом он достал телефон и совершил ещё одну попытку дозвониться Хайрему Тёрнеру. И она на сей раз не оказалась тщетной, что удивительно...
– Да, кто? – послышался брутальный грубый голос с того конца провода.
– Ага, Хайрем, кто же? – возгорался слегка Хавьер. – Ты че наделал с нашими счетами? С х*я ли ты продал всё наше имущество!?
– Что? – доносится голос-баритон. – Какие счета, какое имущество? Я не Хайрем, вы ошиблись.
– Да объясни ты уже наконец, что происходит? – кипуче говорит Хавьер. – Почему ты заднюю даёшь-то, а?
– Это какой-то розыгрыш? – недоуменным тоном произнес абонент. – Я вам второй раз повторяю: вы ошиблись, я не Хайрем.
– Послушай сюда, – продолжает Гонсалес. – Я знаю, где ты сейчас. Я вычислю в два счета адрес твоего нового места жительства, будь уверен. Вот только, я не пойму, у тебя же всё было, так зачем же ты съ*бался?!
Ответа на последние слова Хавьера не последовало. Переговорщик бросил трубку. Гонсалес так и не понял, был ли это голос Тёрнера. Может, он притворяется по какой-то причине. А может, он сменил номер, а его прежний достался другому человеку. Но голоса Хайрема и этого неизвестного довольно похожи. Это ещё больше завело Хавьера в замешательство.
Чтобы отвлечь себя Гонсалес решил встать и размяться, но как только он воспрянул, его ноги подкосились и явилась короткая боль в печени. Поэтому он рухнул на нижний уровень койки и прикрыл глаза. Хоть и прошло всего полтора часа после пробуждения, болезнь все равно усердно играла свою роль тем, что навивала магической сонливости.
Проснулся Хавьер уже в обед. Он протер глаза, зевнул и лениво поднялся, пошатнувшись. В глазах станцевали звездочки, оттого что он резко встал. Затем, под отзвуки стука колес о рельсы, он прошелся, колыхаясь, по вагону в туалет. В раковине выпил сразу несколько пилюль для профилактики и умылся. Там же он решил не затягивать и набрать Кейна, дабы предупредить о скором визите. Просто в гости к доброму другу, ничего такого. Вот только этого друга Хавьер уже конкретно так заколебал. У Гонсалеса в печенках сидит болячка, а у Эрланга – Гонсалес. Но другого выхода, в котором Хавьер, к примеру, без пособничества и заручки помощью, достигнул бы желаемого, он не видел…
– Да, Хавьер, привет. – Кейн поприветствовал невозмутимо.
– Привет, не отвлекаю?.. – неловко произносит Хавьер.
– Нет, – кратко бросил Кейн.
– Короче, тут такое дело… – Хавьер слегка сморщился, – в общем, я еду в Миссури.
– Чё? – проронил Эрланг Кейн. – Нахрен тебе сюда?
– Долго объяснять, – говорит Гонсалес Хавьер, – скажу только, что мне нужно в Лексингтон. Сейчас я в поезде, еду в Канзас-Сити, и Кейн…
– Тебе снова нужна моя помощь? – предугадал Эрланг.
– Да… – буркнул Гонсалес, протерев переносицу носа, перед зеркалом.
– Как только у меня в жизни всё начало налаживаться, вдруг снова появляешься ты…
Хавьер промолчал.
– Ладно, хорошо, когда ты будешь в городе?
– Думаю, к часам шести-семи вечера.
– Значит, я живу недалеко от Ок Парка, на тридцать девятой по востоку. Возьмешь такси, водителю так и скажешь. Я предупрежу Молли о том, что ко мне приедет друг детства. Только не заикайся при ней о своих бывших подделках, понял?
– Понял, Кейн, спасибо!
Не успел Хавьер бросить трубку, как ему тут же начал звонить Карл. Бейкера Гонсалес стал подозревать. То, что у него вот так вот внезапно оказывается сестра – чрезвычайно подозрительно. Да и визит полиции в его квартиру, как раз тогда, когда там находился Хавьер, словно по расписанию не может не наталкивать на разные мысли. Поэтому Гонсалес отныне не сдюжит преспокойно вести беседу с Карлом по-причине допущения версии о том, что тот за одно с Хайремом, чей мотив расплывчат.
– Да, Карл, слушаю, – нерадиво взял трубку Хавьер.
– Ты где? Нашёл маразматика? – спрашивает заурядно Карл.
– В поезде, еду в Лексингтон, Миссури, – проговорил Хавьер, выходя в купейный коридор.
– Он там, ты выяснил? – увлеченно интересуется Карл.
– Да, выяснил… – сказал Гонсалес, двигаясь далеко по коридору, в некое подобие вагона-ресторана. – Лучше ты мне расскажи, как там сестра?..
– А, э-м, к свадьбе готовится, всё в порядке, – ответил Бейкер, немного смутившись.
– Ещё на один вопросик мне ответишь, а Карл? – надуто говорит Хавьер. – Как так получилось, что в твою хату, как снег на голову, завалились копы?.. Да ещё и именно тогда, когда я был там.
– Копы?! – огорошено бросил Карл, то ли искренне, то ли наигранно. -У меня в квартире были копы?!
– Да, тебе не послышалось, – продолжает Хавьер. – Так вот я и хочу узнать, кого они искали? Тебя или меня? Ты скрываешь от меня что-то, да Карл?..
– А, я понял… – недовольно промямлил Бейкер Карл. – Хочешь сказать, ты мне не доверяешь?.. Если не доверяешь, глупо было полагаться на меня все эти полтора года!..
– Я пока ничего не хочу говорить, просто предполагаю, – говорит Хавьер. – У любого на моём месте развилась бы хроническая форма паранойи. У тебя часом твой личный банковский счёт не заблокирован?
– Не знаю, не проверял, а что, у тебя он под блокировкой?
– Ага, и у меня, и у Альфреда и наш общий счетец, кстати, тоже.
– Ладно, я гляну и, если что, наберу тебя, – сказал Карл, бросив трубку.
Когда желудок раздирающе урчит, думать в стабильном темпе становится невозможным. Хавьер встал посреди вагона, который специально был выделен для некого подобия мини-ресторанчика. Несколько пассажиров рассортировались по столикам. Хоть поездка не должна затянуться надолго, некоторые транзитники всё равно не могли устоять перед соблазном заказать себе тарелочку супа Гумбо или куска кругленького бифштекса из фарша. У Гонсалеса, наблюдавшего, как другие едят, во рту активно начала вырабатываться слюна. Но деньгами воспользоваться он по-прежнему не мог, поэтому пришлось прибегать к пережиткам прошлого. Вновь выпрашивать еду. Правда, в данный момент делать это стыдно…
Милая дама на миг отвернулась, и он воспользовался моментом. Сжимая кощунственно стянутый кусочек хлеба, он понимал, что не хочет есть. В то же время он также понимал, что лучше поесть, даже через не хочу. Он слаб и ему нужны силы. Рядом с прилавком он схватил чуть попорченный лимон. Никто ничего не успел заметить. В это время поезд остановился возле какой-то околичной остановки…
Хавьер вышел из поезда через вагон-ресторан и повернул голову налево, где вдалеке увидел машиниста на перекуре. Здешнее предместье не могло похвастаться красотой своих пейзажей. Гонсалес не считал Миссури штатом, хоть чем-то превосходящим тот же Иллинойс. Прокусив корку лимона, он скривился от кислоты. Разжевывая хлебную мякоть, он неохотно поковылял к машинисту, чтобы узнать, сколько ещё осталось до Канзас-Сити. Железнодорожный шофер сказал, что менее двух часов.
Возвращаясь в свой вагон, Хавьер опрометчиво задел плечом какого-то мужчину. Неизвестный повернулся всем корпусом к нему и недовольно поднял голову. Кого-кого, а Натаниэля встретить Хавьер в поезде не ожидал. Они не виделись с тех самых пор, когда состоялся суд между Гонсалесом и Аньези.
– Да ладно?! Синьор Гвидиче… – шутливо произнес Хавьер.
– Гонсалес? – удивленно проронил Гвидиче. – Что ты здесь делаешь?
– В Канзас-Сити еду, как видишь, – ответил Гонсалес.
– Пойдем ко мне в купе, пообщаемся, – риторично предложил Натаниэль, направившись в купе неподалеку.
Машинист вернулся за управление и снова раздался идиллический звук поезда. Через шторы окошка купе Натаниэля пробивался солнечный свет. Они сели на койку. Хавьер ещё раз раскусил лимон, брызнув соком. Натан невозмутимо поправил штору, а затем наконец уселся.
– Так зачем тебе в Канзас-Сити? – спрашивает он. – Болезнь вылечил, видать…
– Не-а, конечно, не вылечил, – отвечает Хавьер. – Врачам удалось лишь ослабить форму гепатита, не более. Теперь вероятность обострения понизилась, также, как и риск развития цирроза или рака.
– То есть, тебя в Миссури послали продолжать лечиться? – продолжает интересоваться Натаниэль.
– Нет, немного по другому вопросу, – говорит Хавьер. – Хайрем исчез, всё имущество продано, счет в банке заблокирован.
– М-да, ты ещё тот везунчик, – саркастично подметил Гвидиче. – Прямо магнит юридической запутанности, сука.
– А ты сам-то для чего туда едешь? – перевел тему Гонсалес.
– У одного моего клиента, – говорит Натаниэль, – человека в возрасте, какие-то крупные, как он выразился, проблемы. Еду туда, чтобы вытащить его из дерьма. Как-никак, вытаскивать людей из дерьма – это моё предназначение.
Так, за беседой с Натаном, два часа и пролетели. Хавьер хотел попросить его помочь ему с банковской переделкой, но сдержался. Сейчас для него в качестве главной цели выступает – отыскать Хайрема и разузнать, что тот натворил. Самое важное – разобраться с трудностями, возникшими не так давно. Но сложность в том, что эти трудности лишены содержания. Для того чтобы разрешить проблему, нужно определить неопределенное. То, что не лежит на поверхности.
Главная вокзальная станция Канзас-Сити. Район Даунтан. Поезд затормозил тогда, когда Хавьер погряз в раздумьях. Натаниэль схватил кожаный чемодан и пощелкал перед Гонсалесом пальцами. Вместе они прошли помещения вокзала насквозь. Он мало чем отличался от чикагского. На привокзальной станции они пожали друг другу руки. Гвидиче сказал, что Гонсалес может обращаться к нему за помощью, если понадобится.
Хавьер вышел к дороге, где народ караулили припаркованные такси. Таких халявщиков-таксистов в своём кругу принято называть вокзальщиками. К окошку одного из них подошел Хавьер, ненавязчиво постукав по стеклу. Водила приспустил окно, и он спросил, сможет ли тот отвезти его к тридцать девятому дому по востоку. Как только он сел на задние сидения, сразу достал практически до нуля разрядившийся мобильник и набрал номер Кейна, чтобы предупредить о том, что он совсем скоро будет на месте. На часах в это время пробило только шесть вечера…
Хотелось бы получше рассмотреть здешние достопримечательности, но он в этом городе лишь проездом. Его настоящее намерение кроется в пятидесяти милях отсюда. Нужно только набраться сил для осуществления вознамерившегося. Неизвестно, когда можно будет выдохнуть со спокойной душой, но точно не сейчас. Хавьер начал осознавать, как сильно он напортачил в этой жизни. Как сильно напортачил в прошлой. И теперь пришло время понести ответственность…

Глава 4. Визит вежливости

Таксист запросил десять баксов. С теми деньгами, что дал Альфред, Хавьер не хотел расставаться. Он взял их для подстраховки, но пользоваться ими не собирался, потому что корил себя за то, что всю свою жизнь тратил чужие средства. Правда, в этом случае сыграть по его личному глупому принципу не получиться. Хавьер дал сотку водителю и тот отсчитал с кошелька девяносто долларов сдачи.
На табличке, которая висела над дверью симпатичного бежевого домика, он разглядел номер – тридцать девять. Приобретенный дом Эрланга выглядел скромно, но в то же время прелестно: небольшая терраса при входе, огороженная белоснежными перилами и колонами; крупные окна с качественным стеклопакетом; сам дом – двухэтажный, но снаружи он показался Хавьеру тесным. Он приблизился к двери и зажал звонок на две секунды. Вскоре ему открыла стройная девушка, брюнетка. В мыслях он присвистнул. Кейн, похоже, большой молодец, раз смог закадрить столь очаровательное создание…
– Добрый вечер, – сказала она вежливо. – А вы, по-видимому, Хавьер, да?
– Верно, – проронил улыбчиво он.
Она провела его внутрь, и он сел на светло-серый диван с хлопковой обивкой в гостиной. В целом интерьер выглядел очень даже миленько. Имущество чуть выше среднего класса. Осматривая стенную отделку, Хавьер почувствовал гармонию. Ему тоже захотелось спокойной жизни без спешки. Захотелось купить такой же домик за городом какого-нибудь штата и наконец выдохнуть.
– Добро пожаловать, – произнес Кейн, появившись в проеме двери.
– Привет, Кейн, – сказал Хавьер, взглянув ему в глаза.
Последовало недолгое молчание. Эрлангу не в усладу видеть Гонсалеса. В его глазах Хавьер увидел странную постылость. В очередной раз нестабильное состояние Хавьера во всех смыслах затрагивает частную жизнедеятельность Кейна. Причем сам Хавьер не до конца понимает, нужно ли ему всё это. Всё, чего он добивается. Ведь основного он не улавливает – чего именно он вообще добивается.
– Ну что ты, Молли, стоишь как вкопанная?.. – вдруг проговорил Кейн своей возлюбленной, не отводя отсутствующего взгляда от Хавьера. – Поди завари нам лучше кофе!..
Молли слегка всполошилась и покинула комнату. Кейн сел рядом. Какое-то время они продолжали молчать. В соседнем помещении послышался шум кофеварки. На улице поднялся говор возвращающихся домой школьников. Хавьер опустил глаза и втыкнул их в паркет…
– Хорошая она, правда? – нарушил молчание Кейн, махнув головой в сторону дверного проема.
– Да, да… милая девушка, – буркнул Хавьер, пробежавшись взглядом.
– Не то что твоя бывшая, – полушепотом добавил Эрланг.
– Послушай, Кейн. – Гонсалес повернулся к Эрлангу всем корпусом. – Почему у меня всё всегда идет по пи*де?
– Это ты у меня спрашиваешь? – произнес Кейн, приподняв брови. – Задай лучше этот вопрос себе.
– Я думал, что уже всё… – Хавьер тяжело сглотнул, – что я победил. Я смог поднять себя на ноги, и что теперь?.. Меня снова опрокинули, Кейн. И знаешь, что самое забавное? – здесь он нервно и неконтролируемо посмеялся. – То, что я них*я не выкупаю.
– Что ты имеешь в виду? – вздохнув, спросил Эрланг.
– Незадолго до моего выхода из больницы, – рассказывает Хавьер, – Хайрем пришел и предупредил меня, чтобы я не судил его строго в том, что я увижу. А знаешь, что я вижу? То, что всё моё бл*дское имущество продано какой-то е*анной организации, Кейн! То, что мои банковские счета какого-то хрена заблокированы!..
Тут Хавьера перебила кашлянувшая в дверном проеме Молли. Она принесла две чашки кофе. Он резко замолчал, когда она вошла. Поставив принесенное на кофейный столик, она бросила взгляд на Кейна, который кивком дал ей знак, чтобы она оставила их наедине.
– А что сам Хайрем? – спросил Кейн, когда Молли удалилась.
– Исчез, – ляпнул Хавьер, нагнувшись, и трясущейся рукой поднес к устам маленькую чашечку ароматного некрепкого эспрессо.
– И как я понял, он находится как раз-таки в Канзас-Сити?.. – уточняет Кейн.
– Не-а, – говорит Хавьер, доставая из кармана скомканный архивный листочек. – В каком-то Богами забытом Лексингтоне…
– Ё-моё, это где вообще?
– В Миссури, в тридцати милях отсюда.
Кейн призадумался. Хавьер почувствовал покалывание и закашлялся. Он достал банку таблеток и проглотил несколько. Эрланг чуток скосил взгляд.
– Сделай одолжение, – говорит он, – я не хочу, чтобы Молли узнала о твоей болячке. Она от любого чиха шарахается. Будет сложно ей объяснить, что гепатит не передается воздушным путём. Ты и так оборвал то, на что я так долго собирался с духом. Придется повременить с кольцом, – добавил в конце он шепотом.
– Как скажешь, – уныло проронил Хавьер. – Боже, прости...
– Значит так, я попробую помочь тебе, но ничего не обещаю, – объясняет Кейн. – Дело в том, что я работаю в фонде недвижимости и иногда мне доверяют возможность работать с базой данных по всему Миссури. Как подвернется случай, я пробью твоего Тёрнера по базе в радиусе того городка. Идёт?
Гонсалес Хавьер благодарствует сызнова. Кейн Эрланг слишком много сделал для него и суть в том, что навряд-ли он когда-нибудь будет в состоянии отблагодарить его по полной. Непрекращающаяся помощь друга берёт своё начало ещё со школы. Он помогал Хавьеру скорректировать мышление, чтобы добиться успеха самолично, но вскоре сдался. Последствия: Гонсалес до сих пор полностью не излечил принцип своего мышления. До сих пор он на дне. Ему хватило сил обрести, но не хватило удержать. Он ослаб, как физически, так и морально тогда, когда обнаружили гепатит…
Хавьеру постелили во второй спальной комнате с одноместной кроватью. Он ловит дежавю. Снова он сыскал приют у Эрланга. Снова ищет Хайрема. Правда, на этот раз он ищет его явно не для того, чтобы по головке погладить. Он смотрит в потолок и думает, но не может удержать мысль. Он ничего не может удержать и это его злит. Его злит ещё и то, что он не может справиться с тем, что взвалилось на него. Проблема никогда не приходит одна. Но они зажали его со всех стороны, лишив навыка рациональной оценки всего происходящего.
Утреннее солнце не приносило радости. Он лениво и поэтапно встал с кровати и заправил её, как положено. Была бы это его кровать, он бы не стал утруждать себя. Он, вообще, не считал, что самодисциплина влияет на успех. Конечно, когда дело касается вещей посерьезнее, чем застилка постели, дисциплина начинает играть важную роль, но не более. Её отсутствие можно заменить оригинальностью и уверенностью в себе. Правда и этим Хавьер похвастаться никогда не мог.
Гонсалес вышел в коридор, через который можно выйти наружу, если идти прямо, или на кухню и гостиную, если по сторонам. Он хотел осмотреться, пройтись по чужой земле и остаться наедине с собственными мыслями. Но перед этим он зашел на кухню, где Молли мыла посуду. Кейн в это время был уже два часа как на работе.
– Доброе утро, – произнесла она, не оборачиваясь. – Долго же вы спите…
– Да, я… есть такое, – он чуть не проговорился о том, что болен, но по просьбе Кейна не стал выдавать подробностей своего физиологического состояния.
– Так расскажите, чем занимаетесь? – начала расспрос Молли. – Как познакомились с Кейном?..
– У меня… э-м, – нерешительно говорит Хавьер, – возникли трудности с бизнесом, и я… решил сделать себе отгул, собраться с мыслями, – он нерасторопно сел за стол. – А Кейна я с детства знаю. Ещё со школы дружим.
– М-мм, и как долго вы планируете собираться с мыслями?.. – спросила она, сделав напор в раковине послабее.
– Думаю, что не так долго, как хотелось бы, – сказал он задумчиво.
– Можете походить по округе, вверх по улице, – говорит она под шум воды. – У нас, слава Богу, район тихий...
– А как вы познакомились с Кейном? – внезапно неуместно спросил он.
– Хех, – усмехнулась Молли, инстинктивно покачав головой. – Не поверите… в Фейсбуке. Мы договорились о встрече сразу через неделю переписок. Откровенно говоря, я воспринимала всё это всего лишь как ребячество, – она выключила воду, повернулась лицом к Хавьеру и начала пассивно жестикулировать, – мы, словно дети малые, каждый день желали друг другу хорошего дня и спокойной ночи. Когда через два месяца регулярных свиданий он предложил жить вместе, я растерялась и приняла решение только через недели три после его смелого предложения. Думаю, ты догадался, какое решение я в итоге приняла.
– Интересная история, – произнес Хавьер, улыбаясь в легком удивлении. – Вот уж не думал, что в социальных сетях вообще возможно построить серьезные отношения...
– Как видишь, всё-таки возможно, – сказала Молли, вытирая руки о полотенце, висящее на спинке одного из стульев.
Хавьер, по совету Молли, решает пройтись вдоль кварталов. Здесь, в безмятежной части города, гармония вселяется практически в каждого человека, даже в самого озабоченного своими проблемами, коим и является Гонсалес в данный момент. Он шёл по тротуарной панели и радовал глаза её выполированной чистотой; говорят, жители некоторых европейских стран завидуют подобной американской совестливости. Маленькие домики, выстроенные в ряд, вместе с домом Эрланга; эти милые здания будили в Хавьере желание – приобрести такой же и зажить скучной, монотонной, но по истине спокойной жизнью.
Через какое-то весьма продолжительное время он вышел в более деловой район, напомнивший ему один из районов Чикаго. Он шёл зажато, ведь не чувствовал себя в полной мере комфортно, находясь вдали от дома. Затерявшись в куче зданий, он вдруг обратил внимание на придорожный супермаркет. На стене, у незастекленной части, висело объявление о рабочей вакансии – требуется охранник. Руководствуясь собственным негласным принципом, он умозаключает устроиться сюда на время. Совершить очередную попытку заработать копейки самому, без всякой помощи. Перед тем, как полностью сконцентрироваться на Хайреме, он хочет встать на ноги, хоть немного и собраться с мыслями, чтобы предстать перед ним уже трезвомыслящим…
Спустя час он вышел из магазина уже не безработным. По договору – он устраивается на неделю в форме подработки. Получит лишь часть оплаты от месячной. Но сами деньги его не так уж и сильно заботили. Он хотел использовать занятость, любую, лишь бы это помогло ему придти в себя после пережитой потери материальной собственности.
Бродя туда-сюда, Хавьер закупил себе антибиотиков про запас и бутылочку минеральной воды. Вода, вообще, отныне слыла его спутником, сопровождающим его где не попадя. У него прописан чёткий график приема пилюль, и в основе своей он старается его придерживаться. Это чуть ли не единственное, где самодисциплина для него и вправду важна. Иначе его состояние началось бы ухудшаться и в конечном итоге всё, что осталось бы от Хавьера – это бездыханная оболочка. Он и так позволил себе пить кофе, когда сам в этом время сидит на антибиотиках, при приеме которых особенно важно не употреблять кофеин, не говоря уже об алкоголе.
В таком темпе Гонсалес фланировал на протяжении последующего часа с копейками. На часах было где-то около двух часов дня, когда ему позвонил Кейн. Хавьер ждал от него информации по поводу точного местонахождения Хайрема, ведь сегодня он как раз должен был работать со штатным архивом. Конечно, Хавьер не ожидал, что Кейну вот так просто удастся разузнать точный адрес, но надежда всегда умирает последней.
– В Лексингтоне живет целых семь мужчин с фамилией Тёрнер и ни одного с именем Хайрем, – сказал чётко в трубку Кейн Эрланг.
– Дьявол!.. – проронил опечаленно Хавьер Гонсалес, разгуливая по какому-то парку. – Он поменял имя, а это значит, что ещё и фамилию сменить у него труда точно не составило бы.
– Послушай, может забьешь на него?.. – предлагает Кейн. – Вернешься себе в Чикаго, начнешь всё сначала…
– Не могу, – бросил Хавьер. – Меня терзает любопытство, как-минимум. Объяснение мотива Тёрнера я просто обязан выслушать из его же уст!
– Ну как знаешь. Тогда, наверное, действительно езжай в Лексингтон и рыскай по округе.
– Поеду туда на следующей неделе. Хочу отвлечься, пока мне светит такая возможность.
По приходу домой к Эрлангу, у Хавьера заныли ноги. Он шёл пешком в сторону центра, а затем также и обратно. Такая разминка, безусловно, окажется полезной. Особенно больному человеку. Он принимал холодный душ, мрачно глядя через шторку на кафель и раздумывая о своём. О том, о чём не раздумывать уже давно было невозможно.
Завтрашнее утро началось на кухне. Хавьер проснулся рано, вместе с Кейном, потому как им обоим расходиться по работам в одно и то же время. Пока Эрланг нерасторопно собирался, Гонсалес допивал чашку кофе, игнорирую предосторожности в связи с приемом антибиотиков. Молли сегодня тоже планировала уехать на весь день. К подруге.
– А ты женат, Хавьер? – спросила она, бросив взгляд на него, хмуро попивающего. Она перешла на «ты» только этим утром.
– Я в разводе, – ответил он с ноткой мнительности.
– Хотела бы я узнать, что повлекло за собой разрыв твоей семейной жизни, – проговорила она, делая акцент на первой части предложения. – Как давно?..
– Второй год, – сказал он, выпив оставшееся.
– М-мм, не так-то и давно, – молвит она в простой манере. – Может быть, ты хотел бы с кем-то познакомиться?..
– Я… я не знаю, – проронил он небрежно.
– Ханна – хорошая девушка, – говорит Молли, – она ищет себе мужчину, но безуспешно. Я расскажу ей про тебя.
Не успел Хавьер и выразить свое недовольство, как Молли закончила беседу, поцеловала Кейна на прощание и вышла наружу. Последнее, чего хотелось бы Гонсалесу, так это – закрутить роман с очередной лишь бы какой дамой. Повторять свою ошибку в третий раз он не горит желанием. Он заметил, что любая связь с женщиной в его жизни, так или иначе, заканчивалась плачевно…
Кейн подвез Хавьера до магазинчика. Ему нужно в ту же сторону, что и Хавьеру, так что особых неудобств на сей раз он ему не доставил. Перед тем как распрощаться, Кейн поинтересовался, зачем Хавьер тратит своё время на какую-то чушь в виде подработок и прогулок по чужбине, на что тот просто промолчал, вышел и негромко захлопнул дверь.
В подсобке супермаркета Гонсалесу выдали рабочую одежду с надписью «охрана» желтым шрифтом на верхней части спины. Его назначили караулить главный вход супермаркета, откуда ему было видно спиртной отдел. Виски мозолили ему глаза. Пиво звало в свои пенистые объятия. Текила притягивала к себе во все мощи. Но он не сдавался. Почему-то своё здоровье он действительно стал ценить. После пережитого курса лечений ты воле-неволе начнешь беспокоиться за себя.
Рабочий день тянулся долго и нудно. Каждое мгновенье казалось монотонным. Хавьер в очередной раз убеждается, насколько сложно зарабатывать честным путём обычного гражданина. Насколько сложно добывать гроши самому, без помощи других людей. Та статья сербского журналиста, что он прочел в больнице, заставила его задуматься. Всё это время он был паразитом на теле своей жены. Сосал её кровь, словно комар. Понятное дело, любой бы на её месте не выдержал и решил бы избавиться от симбионта. Но проникновение мотивом своего бывшего врага никак не поможет ему в его теперешних целях. Понять мотив Брелины – не поможет понять мотив Хайрема.
Ничего не происходило. Только писк сканера штрих-кодов товаров на кассе. Только болтовня покупателей. Только фоновая еле слышная музыка. Это вводило в транс. Но именно это и необходимо было Хавьеру. Побыть в шкуре простого работяги. Снова спустить себя с небес на землю, чтобы потом со спокойной душой поднять себя обратно.
Когда под конец смены, его взгляд случайным образом пал на ряд бутылок с ромом, он также боковым зрением приметил подозрительного типа в капюшоне, чем-то смахивающего на Карла Бейкера. Хавьер не сводил с него взгляд. Парень взял бутылку дорогого рома. Изначально было ясно, что у такого как он, денег на ром этой марки не хватит. Уж в чем-чем, а в ценах на алкоголь Хавьер разбирался…
Юнец положил бутылку на кассовую ленту и когда кассирша уже тянулась за тем, чтобы пробить товар, он вдруг схватил ром и рванул на выход. Реакции Хавьера хватило лишь на то, что он задел убегающего парня за предплечье, но тот без проблем тут же вырвался. Не теряя времени, Гонсалес молниеносно погнался за ним…
Погоня напомнила ему первую встречу с Карлом. Напомнила о преследовании Хавьера Робертом Бофортом и подручным сосунком. Он бежал и бежал, не теряя объект из поля своего зрения. Бежал так до тех пор, пока преследуемый тип не забежал в какую-то подворотню. Перед парнем был тупик. Он отчаянно развел руки в стороны, не оборачиваясь, пока Хавьер приходил в себя в тяжелой отдышке. Дыхание было учащенным, пока он не поднял глаза. Там, во тьме, силуэт того типа сжимал в руке нож. Дыхание остановилось, бровь задергалась. Этот паренек готов прирезать его за бутылку рома. Он напомнил ему себя. Себя в те месяцы, когда он, вместе с Хайремом и Карлом грабил людей в переулках. Им нечего было терять. Нечего терять и этому парню. Он конвульсивно контролировал любые движения Хавьера и намеревался перейти в атаку. Пойти на убийство. За бутылку сраного рома…

Глава 5. Промежуточные сутки

Он вернулся домой на тридцать девятую с напрочь остывшим видом. Кейн и Молли что-то там обсуждали на кухне. Они поприветствовали его, но он лишь остановился на мгновенье, кивнул и ушел в свою комнату. Там он просто рухнул на кровать лицом в подушку под приглушенную речь Молли и Кейна.
И хоть терять Хавьеру снова стало нечего, эта ситуация дала ему понять, что он боится за свою жизнь. Он осознал, что готов цепляться за неё зубами, даже будучи на дне, будучи морально потрясенным и мертвым внутри. Неизвестно что было бы, если рядом не проехала бы патрульная машина. Когда жуткий холод покрыл спину Гонсалеса, где-то недалеко послышался вой полицейской сирены. На их лицах отразились красно-синие отблески мигалки, а уши застлались вопиющим гудком.
Безымянный парень отреагировал так же, как отреагировала бы в своё время троица Хавьера. Он выронил с перепугу бутылку и стремительно убрался восвояси. Дорогостоящий сосуд с ромом треснул и воздух пропитался его ароматом. Удаляющиеся понемногу шаги того шкета вкупе с кромешной тьмой, что успела наступить к восьми часам вечера, дали невообразимый эффект, который продлился до следующего утра. Эта вся картина пробудила Хавьера. Напомнила ему о его настоящей цели…
Хлесткое онемение в районе печени разбудило его чуть позже назначенного времени. Сегодня он решил отлежаться, не выйти на смену. Эрлангу он так и сказал, тайком от Молли, чтобы та не услышала. Утром Кейн зашел к нему в комнату, перед самым уходом в фонд.
– Ты до сих пор в постели? – с удивлением произнес он. – Я уже еду, вставай давай.
– Не, я никуда не еду сегодня, – говорит Хавьер чуть слышно. – Мне нехорошо…
– Тебе, может в аптеке что-нибудь нужно?..
– Возьми мне банку тенофира, если не затруднит.
Эрланг уехал, а Гонсалес так и остался валяться в сплошных коликах, пробивающих печень. Он лежал и глядел в потолок, ни о чем не думая. Заснуть у него уже не получиться, этого сделать ему не позволит колотье в боку. Поэтому, через четверть часа он встал, чтобы принять антибиотики. Одну порцию он припрятал за раковину на кухне и забыл её оттуда вовремя забрать. Уже собираясь выходить в коридор, он услышал какой-то незнакомый женский голос помимо голоса Молли. Он положил кисть на ручку двери, а второй схватился за бок. Если это та самая подруга, неловкого разговора не избежать, учитывая темперамент Молли. Но сидеть в комнате весь день как минимум глупо…
Шагнув в кухонный свод, на него сразу устремились две пары глаз. Незнакомая девушка выглядела недурно. Был бы Хавьер по моложе, он запросто загляделся бы на неё, но сейчас ему этого не позволяют сделать заботы, принципы, возникшие как наболевшее после Сьюзан, а также острая боль поджелудочной железы и «второго сердца».
– Утро доброе, – сказала Молли, пока вторая девушка застенчиво опустила глаза. – Ты как раз вовремя, садись, я налью тебе кофе.
Гонсалес молча сел и уже почувствовал несуразность обстановки. Сейчас, должно быть, Молли познакомит его со своей подругой, что вообще не входит в его планы. Тем не менее он остался на кухне и постарался поменьше держаться за бок. Его фокусировка засела на раковине. Единственные оставшиеся таблетки там и, если их принять, ему незамедлительно полегчает.
– Хавьер, знакомься, это Ханна, – произнесла Молли, наливая Хавьеру в чашечку латте с добавками. – Ханна, знакомься, это Хавьер.
– Рад, – кратко бросил он. Холодно, чтобы случайно не понравиться Ханне.
Подруга ничего не сказала, лишь доброжелательно кивнула.
– Хавьер – близкий друг Кейна, – говорит Молли, садясь обратно, на стул. – Сейчас у него небольшие осложнения с бизнесом, так что он решил отвлечься и приехать к нам.
Хавьер помалкивал и нерасторопно пил кофе, поглядывая на краник раковины, откуда капала вода, создавая своим глухим постукиванием помраченную атмосферу в помещении.
– Хавьер, Ханна – моя подруга, – ведает Молли, переведя взгляд на Хавьера. – Мы с ней знакомы не так давно, как вы с Кейном, конечно, но ладим не хуже. У неё, блин, всегда всё получается… но в кое-чем ей не свезло. В мужчинах.
Хавьер насупился, едва заметно раскинул ладонями и слегка подавился. Молли выступала в этом всём разговорном цирке, как посредник, говорящий за других людей. Понятное дело, в данный момент к ней больше подходит слово – сваха. Ей так хочется свести подружку с кем-то, что она даже не хочет знать, нужна ли она кому-то. В данном случае – Хавьеру.
Он подавился последним глотком. Иронично. Сейчас ему светила удобная возможность – достать пилюли из «схрона» за раковиной. Он встал, чтобы помыть чашку.
– Не стоит, я помою, – бросила Молли.
– Нет, мне не трудно, – буркнул Хавьер, не оборачиваясь.
Открыв кран, он незаметно поволочил правую руку за тумбу, где в щели нащупал спрятанное. В процессе полоскания сервизной чашечки, он откупорил крышку баночки и неуловимо принял таблетку, запив водой из крана. После всего он вновь сел за стол.
– Я сейчас, вещи в стиралку помещу и вернусь, – сказала вдруг Молли, подмигнув Ханне. Хавьер заметил это.
Они остались вдвоем. Гонсалесу не свезло. Полукрасная девица и её настырная подруга, которая увидела в нём объект потенциального мужчины для неё. Его вообще не должны заботить чужие потребности. Он хочет восстановить порядок в своей жизнедеятельности. Но в то же время ему слабо прямо сказать, что в женщине он сейчас не нуждается.
– Так чем же ты занимаешься? – внезапно спросила Ханна.
Хавьер неосознанно начал говорить про то, что у него было раньше. Факт того, что всё это уже потеряно, он умолчал, хотя это и помогло бы оттолкнуть Ханну от него. Какая современная женщина захочет иметь дело с безработным мужчиной, не способным сохранить стабильность в своей собственной жизни.
– Я… ну, у меня свой шиномонтажный сервис в Чикаго, который с каждым днём набирает обороты, – он льстил не только ей, в первую очередь себе. – Ещё у меня есть несколько квартир, которые мы с моими подельниками сдаем и получаем весьма внушительную доходную сумму.
– А ты крут, – сказала Ханна, на миг выпучив губу и наклонив голову на бок. – Знаешь, не в обиду, но по твоему виду я бы не догадалась.
– Да ладно?.. – обронил Хавьер с ноткой притеснения. – Ты сама-то на что живешь?
– Я – совладелец сети салонов красоты, – изъяснилась она просто, без хвастовства.
– Я так понимаю, ты тоже не пальцем деланная?.. – произнес риторично Хавьер.
– Типа того… – неопределенно промолвила она, переведя взгляд на окно, в которое просачивались тусклые лучи солнца.
Они замолкли и так продолжалось до тех пор, пока не вернулась Молли. От принятых таблеток Хавьер почувствовал прилив сил и ему полегчало. Посему он решился всё-таки выйти сегодня на смену, чтобы продолжить вкушать будни простого работяги. Это необходимо ему. Это поможет поскорее придти в себя.
– Дамы, позвольте откланяться… – произнес он на вздохе. – Мне пора.
– Куда же ты? – говорит безотрадно Молли. – Посиди ещё с нами.
– Не могу, увы, – сказал им обеим Хавьер. – Раз уж я в этом городе, договорился о встрече кое с каким человеком.
Гонсалес повернулся и ушел. Шёл он пешком, по пути купив себе минералку в магазине, напротив. Дышел свежим воздухом, пытаясь отречься от всего дерьмового. На подходе к супермаркету ему вдруг позвонил Карл.
– Как ты, живой? – поинтересовался парень.
– Живу пока, – ответил Хавьер.
– Как продвигаются поиски? – спрашивает Карл.
– Я найду его, это только вопрос времени, – говорит сухо ему Хавьер. – Ты обещал перезвонить и сказать, заблокирован ли твой счёт.
– Да… он действительно под блокировкой, – молвит Бейкер непринужденно. – Но мне, если честно, уже насрать, Хавьер. Я понял, как правильно жить. Сестра выведет меня в высший свет.
– То есть, ты вот так просто бросишь меня одного на произвол судьбы?.. – в потрясении угрюмо произносит Хавьер.
– Я дам тебе клятву, – твердо и азартно сказал Карл Бейкер. – Как только налажу отношение с сестрой, заручусь её помощью и сотворю то, что всегда хотел, я сразу же вернусь к тебе, Хавьер, слышишь? Просто будь уверен и не теряй мой номер!..
Хавьер еле удержался от того, чтобы не бросить с силой телефон об землю. Слова Карла крутились в его голове весь рабочий день. Как только Бейкер увидел шанс, он тут же бросил того, с кем выбирался из грязи. На него это не похоже. С другой стороны, если Карл Бейкер даёт клятву, это значит, что он настроен серьёзно. Клятва для него – нечто большее, нежели для других людей. Видимо, улица научила его этому. Карл сказал – Карл сделал, и никак иначе.
За окном повечерело. На этот раз Хавьер, хоть и по-прежнему витал в своих мыслях, всё же был более бдительный. Он понял, что воров расплодилось в штатах немало. Этот паренек и сам Хавьер – тому доказательство. Все, так или иначе, подворовывают. Потому что без этого добиться чего-то заметно солидного – практически нереально. Во всяком случае, людей, достигших феерических высот честным путём, – очень мало.
Тот, кто вошел в супермаркет в двадцать минут восьмого, несомненно поверг Гонсалеса Хавьера в удивление. Дважды за последние три дня встретить Натаниэля Гвидиче, безусловно, что-то значит. Это совпадение, сказали бы приверженцы логики. А философы непременно заявили бы, что это знак. Хавьер не философ, да и логика ему изрядно так надоела. Ему вообще всё надоело, так что он ничего больше не думает. Просто живет в соответствии с тем, что происходит и решает те проблемы, которые возникают в результате того, что происходит.
– Хавьер!? – бросил Натаниэль, завидев знакомое лицо охранника на посту.
– Опять ты, Натаниэль, – произнес улыбчиво Гонсалес.
– Если мне память не изменяет, – говорит Гвидиче, пожимая руку Хавьеру, – ты сюда ехал явно не для того, чтобы устроиться работать охранников в каком-то захолустном магазине.
– Всё верно, – изрекает Хавьер, оглядываясь по сторонам. – Я просто нуждаюсь в обычной работе, она спустит меня с небес на землю.
– Честно сказать, мне кажется, ты бред какой-то сейчас мне втираешь, – обоснованно утвердил Натаниэль.
– Критикуешь – предлагай, – деловито заявил Хавьер.
– Да запросто, – сказал Натан расслабленно. – У меня есть альтернатива.
– Выкладывай, – Хавьер вздохнул и плавно пробежался взглядом по зашедшим в супермаркет покупателям.
– Короче, с тем моим знакомым клиентом я свои дела порешал, – выкладывает внятно Натаниэль, – но у него, по-моему, паранойя на нервной почве развилась. В принципе, ничего удивительного – на него пару раз совершалось покушение. В общем, я предложил нанять кого-то для подстраховки, пока он доберется до выезда из города. Ты можешь просто представиться телохранителем и провести его. Легкие деньги.
– Когда в последний раз я слышал словосочетание «легкие деньги», всё закончилось не очень хорошо... – проговорил негромко Гонсалес, переминаясь ноги на ногу и скованно опустил голову.
– Не ссы, всё просто, – говорит прямо Гвидиче. – Подъедешь завтра к полудню на пятьдесят третью западную. Это в округе Уайндотт. В получасе езды отсюда.
– Ну да, конечно, – негодующе предъявляет Хавьер. – У вас всех всегда всё просто. Даёте адрес и на тебе, езжай, решай как хочешь. А потом ху*кс, и всё вдруг идёт не по плану! Надо же… вот незадача, – тут он слегка разомкнул губы и сокрушенно помотал головой.
– Ой, всё, – проронил Натан. – Я завтра вечером уезжаю обратно, в Чикаго. Мне нужен чёткий ответ.
– Хм, ладно, – буркнул Хавьер, глядя вдаль магазинных витрин и озадаченно скребнул пальцем щетину. – Хотя это и не моё дело…
Смена Гонсалеса как раз закончилась, когда адвокатишка ушёл. Он решил, что навряд-ли уже у него будет время на работу, так что с безразличным выражением лица он пошагал к администратору, белокурому парню, дабы настоять на том, чтобы тот отдал зарплату раньше положенного срока.
– Всё, закончил? – спросил администратор в свете настольной лампы стола, размещенного в подсобке. Он писал отчет по делам гипермаркета и даже не отвел своих глаз от строк конторской книжки.
– Ага, – промямлил Хавьер, завернув в раздевальную комнатушку, что находилась с подсобкой в одном помещении.
Гонсалеса немного досаждало то, что он работает на человека, младше него. Но он без сомнений также понимал, что это досаждение придет ему на пользу. Его сладкая былая жизнь затерялась в мысленном тумане. Не повредит поставить себя на место тем, что вкусить жизнь работяг, чья жизнь не сложилась. Чья жизнь принадлежит перспективному юноше, заработавшему свой статус честным путём.
– Я хочу забрать свою долю сейчас, – сказал уверенно Хавьер, переодевшись в свою обычную одежку. Он собрал всю волю в кулак, вышел из раздевальной комнаты и произнес это, встав прямо перед блондином-распорядителем.
– Что? – руководитель с возмущением поднял свои серые невинные глазки. – Заключенный нами срок ещё не прошел.
– Я знаю, – сказал Гонсалес с ноткой обаятельности. – Дело в том, что совсем скоро я уеду из города. Мне нужны деньги прямо сейчас.
– Усмири свою наглость, мужик, – говорит администратор в начальственной манере. – Знай своё место.
– Я считаю, что заслуживаю хотя бы на мелкую поблажку, – молвит убежденно Хавьер. – Помнишь, что было вчера с бутылкой рома?
– Она треснула, дядька, – с одолжением произнес белобрысый директор. – Уже не пригодна, чтобы стоять на прилавке.
– Не в этом дело, пацан, – высказывает Хавьер, нахально опершись руками на стол администратора. – Покажи мне, какой ещё охранник на моём месте, стал бы нарезать круги в погоне за дебилом, ради бутылочки рома?..
Моложавый руководитель поднял голову чуть повыше, так чтобы было видно его торчащий кадык, и взглянул своему, уже бывшему, работнику строго в глаза. В «гляделки» Хавьер победил и работодатель, не выдержав психического напора, достал из выдвижного ящичка пачку купюр, обмотанную канцелярской резинкой и враждебно, протянул её вперед.
– Спасибо, – ответил на это Гонсалес и ушёл за дверь, победоносно ухмыльнувшись.

Глава 6. Бесполезные авантюры

Участок особняка казался поистине громоздким и объемным. Мелькнула схожесть с отцовским имением. Бывший дом самого Хавьера выстроен в архитектурном стиле Шале. Родная домина папы больше напоминала Минимализм и конкретно этот особняк подходил под минималистические критерии. Хоть сама форма постройки и преобладала строгостью форм, на декор оригинальности у хозяина, старичка Винсента Уондера, хватило с лихвой.
У калитки он нажал на звонок один раз. Потом зажал его. Зажал подольше. Но реакции не следовало. Тогда Хавьер дернул ручку и дверца, на удивление, оказалась незапертой. Он прошёлся вдоль точеной гравийной дорожке и поднялся на порог, под крыльцо, где постучал в двери. Но под напором руки дверь открылась. Тут Гонсалес почуял что-то неладное, ведь входную дверь, да и наружную, в таких-то домах должен каждый.
Зрелище, что он увидел прямо за углом, разворошило прошлое. Кейн, избитый до полусмерти у себя в квартире чикагского кондоминиума. Винсент, лежащий в луже крови с дыркой, по размерам смахивающей на мяч для гольфа, на затылке. Впрочем, у покойника на заднем дворе есть своё мини гольф-поле, но это не так уж и важно, когда ушной диапазон вновь охватила полицейская сирена, как тогда с похитителем рома. Правда, позавчерашний случай отличается от этого. Соседи, должно быть, услыхали грохот пули и вызвали копов, которые не станут разбираться и повяжут того единственного, кто был на месте преступления.
Натаниэль, сука подставная, – проговорил про себя Хавьер, выходя на задний двор, шагая по идеально-выстриженному газону гольф-поля. Через главный вход, наружную калитку, – не вариант. Он выбежал с трусливым выражением лица к деревьям, лесной растительности, окружающей проселочные дороги по бокам. Из таких лесочков обычно, откуда ни возьмись, на дорогу выскакивают олени. Учитывая, что через заднею часть участка возможно там скрыться, наверное, старину Уондера не раз посещали здешние лоси…
Сюда Гонсалес прибыл на такси, а отсюда выехать обратно в город будет проблематично. В легкой панике он поймал попутку, но до этого, естественно, набрал Гвидиче, чтобы предъявить о назревшем вопросе. Конечно, юристу незачем подставлять Хавьера и всё это произошло по случайности, но так или иначе, ярость распирала Гонсалеса изнутри.
– Ты в край ах*ел, Натаниэль!? – бросил громко в трубку он, стоя у обочины с оторопелым видом. – Знал же, я, что эти «легкие деньги», сука, мне снова поперек горла встанут!..
– А? Что, ты о чём? – молвит непонимающе Натаниэль. – Выдохни!..
– О чём я?..! – сказал Хавьер, пока его лицо обдувал мелкий порыв ветра, который он глотнул в смятении. – О том, что твой старик сейчас простирается поперек своего коридора мордой в крови!
– Бл*ть! – гаркнул ядовито Гвидиче. – Этого я и боялся… – здесь он растерянно повздыхал пару раз. – Значит так, езжай к вокзалу, я как раз через час на поезд сажусь. Разъясним с тобой то, что произошло.
На жест автостопера отреагировала темно-матовая «вольво». Водила затормозил недалеко почти сразу, как Хавьер закончил телефонный разговор с Натаном. Он открыл дверцу и спросил у, сидящего за рулем очкастого бородача, сможет ли тот подкинуть его до черт города, на что водила ответил положительно.
Хавьер поглядывал на молчаливого водителя с добрыми глазами собаки, с покрытым видом и не мог вспомнить, кого он ему напоминает. Какого-то русского вокалиста… видать, Хавьер видел похожую физиономию на просторах интернета, когда случайно забрел на левый российский сайт. Однако, вспоминать на кого похож незнакомец, невпопад, когда тебя только что чуть ложно не застали с поличным на месте преступления…
Через двадцать минут мужчина высадил его в миле от вокзальной станции. Хоть водиле и было по пути, Хавьер всё равно отблагодарил его, дав несколько лишних купюр от вчерашней выпрошенной зарплаты. Оставшееся расстояние Гонсалес прошел пешком в настырной походке. Он хотел выслушать объяснение от Натаниэля как можно скорее.
Когда он приблизился к главному вокзальному входу, там как раз звучало оповещение о рейсе из Канзас-Сити в Чикаго, который должен состояться буквально через пятнадцать минут. Он прошел здание вокзала насквозь и смешался в скоплении людей, ожидающих поезд. Вскоре Натаниэль Гвидиче попался ему на глаза. Адвокат стоял со своим чемоданчиком в левой руке и поглядывал на наручные часы, надетые на правую.
– Тебе лучше объясниться и побыстрей!.. – обратился Хавьер к Натаниэлю со спины на повышенных тонах.
– Успокойся, ради Бога, – говорит Натаниэль, слегка напрягшись. – Да, мой косяк, кто же знал, что всё так случиться?.. Я не воспринимал его опасения всерьез.
– Легкие деньги, да Натаниэль?!.. – негодует Хавьер. – Ты понимаешь, что там теперь могут обнаружить мои отпечатки, бл*ть? Втянул меня в какие-то козни… – тут он рассеял взгляд и устало провел ладонью по лицу.
– Послушай, Уондер, он… – изрекает Гвидиче, – его могли убрать конкуренты. Да плюс ко всему у него был невыплаченный контрактный договор с компанией, как же там она называлась…, по-моему, Лайф Грант, или что-то такое….
– Лайф Грант?.. – в изумлении повторил Гонсалес.
– Ты знаешь, что это? – спросил Натан, не сводя глаз с задумчивого Хавьера. – Я лично в первый раз слышу…
– Не, не знаю, – ложно ответил Хавьер.
Винсент Уондер, как выразился Натаниэль, подписал контракт с уже знакомой Хавьеру конторой в Чикаго. Компания по предоставлению жизней, услугами которой воспользовался пропавший Хайрем Тёрнер. Похоже, что на территории штата Миссури собственности, принадлежащей как раз-таки этой шарашке, больше всего.
Прибыл поезд и заглушил своим грохотом весь публичный гул, в том числе и их дискуссию. Гвидиче попросил прощения дважды. Корона с головы у него не упала. Случай с Винсентом, хоть на первый взгляд и незаметно, но всё-таки всколыхнуло его давнишние намерения переехать подальше от штата Иллинойс.
– Извини, я правда не предполагал, что такое случится, – сказал скорбно Натан, бросив взгляд на прибывший транспорт. – Думается мне, это знак.
– Что ты имеешь в виду? – конкретизирует Хавьер, отрешенно покусывая ноготь большого пальца.
– Я уже пять лет как откладываю свой переезд, – молвит Гвидиче, прощально отходя в сторону поезда. – Наверное, пришла пора. Закончу свои дела в Чикаго и рвану в какую-нибудь солнечную Калифорнию или Аризону...
– Не понимаю… – промямлил горестно Хавьер так, что Натаниэль не услышал первую часть его речи ввиду шума поезда и панического гула толпы. – На мне магнит что-ли висит, работающий в другую сторону. Проблемы притягивает, людей отталкивает.
– Не сдавайся, – проронил Натан, взяв руку и Хавьера и пожав её. – Нужна будет помощь – звони. Я помогу всем, чем смогу.
Гонсалес Хавьер ещё долго стоял там, на платформе. Он глядел как поезд медленно стартует, как он скрывается из виду. Встал ком в горле, и он отчаянно попытался избавиться от него с помощью пилюли. В очередной раз гепатит напоминает, что он всё ещё здесь. Рядом только злосчастье, а по истине благие ценности жизни никогда не оставались с ним надолго...
Но вскоре поступил бальзам на душу. Как тогда, когда Кейн выпер Хавьер из кондоминиума по причине того, что он бессовестно опустошил его счета и Хайрем позвонил, чтобы сказать – скупщик ошибся и выплатил ещё денег за те две забытые вещички. Этих денег хватило на съемку квартир. Но сейчас звонил не Хайрем, разумеется. Альфред…
– Хавьер, возрадуйся!.. – радостно выкрикнул Фредди в трубку. – Счета разблокированы!
– Что?! Как?.. – Гонсалес на миг потерялся в пространстве.
– Нужно было лишь пройти повторную идентификацию в банке, – сказал Альфред на сияющем вздохе. – Тебе пришла смс-ка на телефон, подтверди функцию деблокирования.
Хавьер молчал. Последующие слова Альфреда он не расслышал, потому что его разум затмила ново-появившаяся надежда на лучшее. Но, кажись, Робертс говорил, что он во все тяжкие начал пытаться возобновить старый доход. У него есть пара идей для бизнеса, но Хавьер благополучно их прослушал…
Следующая остановка – федеральный банк Канзас-Сити. С лица Хавьера всё-никак не хотела спадать улыбка. Банкиры глядели на него и улыбались в ответ. Он почти что забыл о том, что чувствовал до того, как позвонил Альфред. Волну уныния перекрыла новая перспектива. Ведь со счетами беда оказалась не колоссальных масштабов. И хоть банк так и не дал прямого ответа, почему счета были заблокированы, Хавьера это уже не так сильно и волновало. Он снимал деньги с карточки. Вся сумма, что хранилась на ней – оказалась в целостности и сохранности. Ни копейки не тронули. Впрочем, кто должен был эти копейки трогать, Гонсалес и сам до конца не знал. Он провел параллель с покойным Винсентом, чья паранойя оказалась вовсе не паранойей, посему он так и не отпустил мысль о том, что Тёрнер замешан в блокировке.
Спенсер Дисена, чикагский гепатолог, звонил не так давно. Звал на осмотр. Хавьер сказал, что находится в другом городе, на что Дисена потребовал уточнения. Вышло так, что он переслал Гонсалесу направление к врачу, который находится в Канзас-Сити. Обследование показало, насколько болезнь одолена. В этот миг, сидя перед тем самым гепатологом, в центральной больнице, в мыслях Хавьер молит Бога о том, чтобы врач оговорил добрые вести. Пусть он скажет неправду, лишь бы только она была услада для ушей. Сладкая ложь для него лучше горькой правды.
В действительности прогресс развития болезни никак не изменился. Спенсеру удалось остановить ход, но и не устранить полностью. Вероятно, Хавьеру теперь придется до конца жизни регулярно бегать по врачам и жрать антибиотики. Ему не очень хотелось такого изъяна на пути к будущему, но в то же время он понимал, что сам виноват в появлении этого изъяна.
Выйдя из больницы, он вдохнул свежий воздух полной грудью. Своё состояние, как физиологическое, так и материальное, он знает. Появилась возможность не мешать Кейну Эрлангу и его возлюбленной в их семейной жизни. Недалеко от того супермаркета, где он подрабатывал находиться небольшой пансион, где ночуют люди среднего и чуть среднего класса. Большего ему и не нужно, отчего долгих размышлений не последовало.
У стойки он выяснил, что здесь ночуют люди «неполноценные». Он не стал узнавать поподробней, что это значит и вместо этого просто сказал, что доплатит на пару долларов больше назначенной суммы. Здешних жителей он так и не увидит, потому что снял личную комнату без соседей. Но, стало быть, дежурная за стойкой имела в виду людей с физическими отклонениями. Что же, Хавьер болен. Тем не менее он не стал говорить об этом ввиду того, что нашел другой способ переночевать здесь несколько ночей.
Обстановка его нового временного жилища не сулила красочностью. Из крана в раковине глухо капала вода на фоне полосы отблеска оконного света. Освещение тусклое и бледное, как холодная смерть. Скрипучий пол навивал опасение того, что он вполне себе может треснуть и Хавьер всей тушей провалиться на первый этаж, прямо на голову администраторши. Но желанием искать отель и снимать дорогущий номер – он не горел, потому как в этом не видел смысла. Всё равно он собирался завтра наконец-таки начать зондировать по поводу передислокации в Лексингтон. Его личные принципы задержали его в этом городе, и он хотел поскорее найти Хайрема и поговорить с ним.
Когда Хавьер прилег на кровать со стальным подспорьем и обгоревшим матрасом, ему позвонили с неизвестного номера. Первые четыре цифры – были кодом международной связи штата Миссури. Ожидая услышать Хайрема, он услышал женский голос, который показался ему знакомым.
– Это Хавьер? – смиренным тоном спросил голос.
– А кто спрашивает? – произнес он, лежа на диване и глядя в потолок под звук капель в раковине.
– Это, э-мм, это Ханна, помнишь?..
Хавьер изнуренно закатил глаза, вздохнул и тут же выдохнул. Он не знал, повезло ему или нет. С одной стороны, повезло, ведь женщина инициативно рвется к нему. С другой стороны, не повезло, так как эта женщина появилась в очень не подходящий период его жизни. Он попросту не нуждается в участливости ещё одной женщины в его жизни. Тем более, сейчас.
– Да, помню, – ответил он, подозрительно призадумавшись.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросила она, откровенно навязываясь.
– Ничего.
– Может быть… сходим куда-нибудь?
Он мог твердо ей отказать, мог немного поморозиться, поломаться, чтобы она отстала, но не стал. За эти пару секунд молчания, он обдумал больше, чем за всё своё минувшее давно отрочество. В себе он нашел зацепку, которая помогла дать ответ. От него удивился даже он сам. Он согласился.

Глава 7. Рандеву

Ресторан, в который он прибыл, не был предназначен ни для высокого, ни для среднего класса. В то же время и рестораном быстрого питания он не считался. Так сказал бы тот беспардонно богатый и придирчивый Хавьер, давно изменившийся. Ханна сама озвучила место встречи, даже не предположив, что у её потенциального мужчины могут возникнуть возражения. Видимо поэтому ей не везло с этим до сей поры. Хавьер не знал, что им движет. Его неортодоксальная натура склоняет его противоречить себе же.
Счета разблокированы, Альфред постарался. Он надавил на банковскую администрацию и те дали возможность заново пройти идентификацию клиента. Так как Робертс имел право играть роль представителя Гонсалеса, его живое участие в процедуре не потребовалось. Вместо этого он смог отдаленно верифицировать счет с мобильного телефона. И теперь, входя в ресторан и здороваясь с его распорядителем, он рад, ведь вновь может поужинать в каком-либо публичном месте.
Ханна явилась заранее назначенного времени. Не трудно догадаться, что контакт с мужским полом ей и вправду нужен. Она дорожит любым его проявлением, неуместно относясь к этому с долей неловкой ответственности. Хавьер отыскал столик, за которым она сидела. Она уже успела заказать вино. За свой собственный счёт. Такой тип женщин ценит каждый мужчина, но Хавьер, полжизни проживший за деньги жены, начал отвращаться от подобных жестов.
– Привет, – сказала она ласково, когда он приблизился к столику. На ней было сиреневое платье-футляр, а волосы были собраны в пучок.
Его одежда изрядно износилась, хоть это было и не так заметно на чужой глаз. Хавьер опасался, что его не пустят в таком виде в заведение, поэтому перед свиданием он метнулся в близлежащий магазин одежды и сменил имидж. Он не хотел приходить в костюме, официально, посему на чеке, что он выбросил в мусорку был таков перечень купленных товаров: мужской темно-зеленый кардиган из полиакрила, футболка поло, черные джинсы и кожаные ботинки со шнуровкой. Всё это он мерял наспех, не одевая, но вроде как ему не жмет по ощущениям.
– Привет, – в ответ сказал он, присев напротив неё.
Тут официант подал блюда. Ханна обо всём позаботилась. Это были две порции красной рыбы.
– Надеюсь, ты любишь такое, – прокомментировала она невозмутимо.
Вдруг заговорил официант, молодой парень. Дело в том, что они попали на какую-то акцию, которая проводится лишь сегодня.
– У нас проводиться акция среди пар, двадцать процентов скидки, – проговорил деловито парень. – Вы пара?
– Да, мы пара, – ответила Ханна, опередив неуверенные мычания Хавьера и положив свою ладонь на его руку, размещенную вдоль края стола. Он косо взглянул на её кисть, нежно накрывшую его руку, и тихо шмыгнул носом, чтобы разбавить своё неудобство.
Можно было смахнуть всё на то, что она возжелала сэкономить, но учитывая её материальное состояние, подобная версия сразу же отпала. Оценить её финансовое положение можно как-минимум по тому, что она заказала. Очевидно, она пытается максимально сблизиться с Хавьером. С этого момента более он не станет сопротивляться…
– Прости за это, – произнесла она, смущенно поправляя серьгу, когда официант удалился.
– Забудь, – вымолвил он, слегка посуетившись на стуле. – Тебе не стоило заказывать…
– Да, я знаю… просто я не хочу взывать к мужскому чувству долга, – говорит она, поправляя бокал вина. – Я вообще считаю, что никто никому не должен.
– Ну что же, – бесстрастно буркнул он, – выпьем за долг?.. Вернее, за его отсутствие, – он криво выдавил ухмылку.
Цокот бокалов разбавил шумы на заднем фоне. Он старался концентрировать своё внимание только на той, кто сидит перед ним, и даже позабыл о запрете употребления алкоголя. Она начала привлекать его, поэтому он решил не обманывать себя хотя бы сейчас. Хавьер автоматически провел параллель. Он сравнил себя и Ханну с Декланом и Сьюзан. У Сьюзан был сначала Майкл, потом интрига с Хавьером и наконец Деклан, который заинтересовал её ещё до того, как они переспали. У Хавьер сейчас точно такая же ситуация. Брелина, Сьюзан, Ханна. Бред полнейший, проговорил он про себя.
– Так ты из Чикаго? – спросила Ханна, надпив из бокала. – У меня там сестра, нотариусом работает.
– Да-да… я родился там, – ответил Хавьер и схватился за нож с вилкой. – А ты откуда?
– Вообще, я родом из Сент-Луиса, а сюда переехала учиться на экономиста. У меня два образование, второе – косметолог. А ты кто по специальности?..
Он подавился куском лосося. У него нет ни единого образования, но такой мужчина как он, просто обязан произвести впечатление на такую женщину как она. Иначе быть не может. Это взывают инстинкты. Посему он быстро отыскал у себя в голове, что ляпнуть:
– Я?.. Я, это… я, вообще, по образованию публичный управленец.
– Да ладно?!.. Они выходят только из самых отпетых экстравертов…
– Ну, экстравертом я себя назвать не могу, конечно, но с людьми ладить умею.
Ладить с людьми. Один из самых главных навыков, которым Хавьер похвастаться не мог. Он уже пожалел, что начал льстить, ведь знал, что дорога лести к хорошему никогда не приводит. Собственно, поэтому он и не ладил с людьми. Потому что льстил им, льстил себе.
– У тебя есть мечта, Хавьер? – спросила она после того, как они опустошили бокалы во второй раз.
– Мечта?.. – произнес он так, будто впервые слышит это слово. – У меня были какие-то цели, но они со временем размылись до сплошной неразборчивости…
– А у меня, знаешь, она была и даже, может быть, есть до сих пор, – говорит она прямодушно. – Я хотела бы уехать отсюда... не важно куда. Просто забыть всё и уехать… – тут она заметила, как он слегка наморщился. – Ай, забей, я знаю, я странная.
– Нет, вполне себе мечта, – сказал он искренне. Ему совсем недавно тоже захотелось умотать на куда подальше и начать жизнь с чистого листа где-нибудь в маленьком уютном домике, прожив предопределённые ему оставшиеся лета во внутренней гармонии и семейной идиллии.
– Просто если подытожить все мои прожитые года, можно понять, чем вызвана такая мечта, – отметила она, грустно копошась вилкой в рыбе.
– Смею предположить, – молвит он тихо и неприхотливо, – ты тоже знаешь, каково на вкус дерьмо, носом в которое всё время суёт нас жизнь.
– Ну конечно. Я уверена, что твоё прошлое не радужнее моего.
– Я вынужден признаться, что это прошлое меня так и не отпустило. Я целый год за ним гонялся, а теперь оно за мной. И соль в том, что оторваться мне очень и очень трудно.
– У меня та же песня. В двадцать вышла замуж за мудака, потом он же и выкинул меня из дома на юридической основе. С тех пор прошло много времени, я подняла себя на ноги, но травма так и осталась. Думаю, Молли уже давно меня тебе выдала…
– Ты шутишь? – бросил он от ликующего удивления, приподнявшись на стуле.
– Нет, а что такое?.. – невозмутимо уточнила она.
– Меня выкинула бывшая жена, потаскуха клятая, – откровенно выложил он. – И всё, что я тебе наговорил про шиномонтажный бизнес, я обрел сам, но потерял опять совсем недавно…
Между ними возгоралась искра. Двое людей с похожими судьбами нашли друг друга. Он рассказал ей о своём прошлом, минуту назад даже не задумываясь о том, что до этого дойдет вот так сразу. То, что он оказался с Ханной Уайт одного поля ягодой, его весьма внушительно озадачило. Он на миг выпал из действительности и не заметил, как пересказал её своё былое и текущее.
Уже через каких-то полчаса они оба смеялись, рассказывая друг другу о себе разные факты. Казалось, будто за одним столом сидят старые знакомые. Но несмотря на все масштабы скорости развития взаимоотношений с данной особой, Хавьер в течении беседы всё же часто ловил себя на мысли, что как будто делает что-то не так. Он тут же отбросил эти мысли. Ему надоело искать во всём подвох и анализировать собственные поступки, посему он постарался просто расслабиться и дать этому вечеру волю идти так, как должно.
– Хорошие у тебя друзья, Хавьер, – сказала она в ответ на слова Хавьера про то, как ему подсобляли в поднятии на ноги. – Береги их, я серьёзно.
– Да уж, не спорю, – промолвил он немного опечаленно. – Вот только из их числа мало, кто остался.
– Ты имеешь в виду, их уже нет в живых?..
– Не, это… трудно объяснить. Одного сестра приняла ни с того, ни с всего, хотя он сам говорил, что у него нет близких. Другой просто испарился, наворотив после себя проблем. Они все как будто передумали двигаться со мной на одной ноге.
– А как же Кейн? Он ведь твой друг, Молли так говорила.
– Да… остался только он и ещё один человек в Чикаго. И то, Кейна теперь можно вносить в семейное положение.
– Я слышала они с Молли хотят пожениться, – обронила Ханна сплетню.
– Боже, я так рад за них, – искренне произнес Хавьер.
– Угу, – буркнула она обреченно. – Все вокруг счастливо строят семейную жизнь. Одним нам не повезло. У меня бывший муж – животное сучье, чёрт знает, где он сейчас. У тебя бывшая – мразь. Может, мы заслужили…
– Мы заслужили? Это с какой такой стати?
– Ну не знаю… ты веришь в реинкарнацию? Может быть, в прошлой жизни нагрешили и сейчас пожинаем плоды.
– Как по мне, ты бредишь.
Все эти рассуждения о жизни его утомляли. Он часто проводит их в своей голове, поэтому очередная порция рассуждений с живым человеком, тем более с женщиной, вгоняла его в странную печальную разбитость. В эти моменты он вспоминает про существование понятия смысла жизни и когда он понимает, что у него всё валиться из рук, он подумывает о том, что этого смысла у него и нет. Он борется за что-то, даже ему самому неведомое.
– Что-то я уже засиделась, – сказала Ханна вскоре. – Может пройдемся, не хочешь?..
– А почему бы и нет, – ответил ей Хавьер.
Она громогласно позвала того же самого молодого официанта, который их обслуживал, и он принёс счёт. Хавьер потянулся за поданной счетницей с фирменным логотипом ресторана, но она опередила его, и они снова неловко соприкоснулись. Он ориентировался на сложившийся мужской этикет – заплатить за даму в ресторане. Но в то же время – он мужчина, почти десять лет проживший на шее своей жены. Он межевался, не мог решить, как поступить. Она сунула сумму с чаевыми в книжечку и отдала официанту, а он... Он всё решал…
Хавьер Гонсалес и Ханна Уайт шли вдоль вечерних кварталов, слегка сторонясь друг друга, и их путь освещали тусклые канзасские фонари. Он думал, о чём думает она, а она, о чём думает он. Рядом проезжающие машины создавали определенную атмосферу и каждый прочувствует её по-разному. Он не стал бы описывать свои чувства в этот момент. Они слишком субъективны. А она рискнула бы описать. Она сказала бы, что несдержанно влюбилась. Впрочем, она считала, что не способна противостоять влюбленности, потому что уже давно сопротивлялась. Слишком давно…
– Где ты живешь? – спросил он, когда они переходили дорогу в свете фар остановившегося на светофоре автомобиля.
– Отсюда не так уж и далеко, – ответила она без всякой интонации.
– Если хочешь, я могу провести тебя.
– Ну идём.
– Только не спеши…
Они говорили о минувшем. Что она, что он, они оба были подвергнуты в изумление от того, насколько сильно их прошлые биографии похожи. Они – два сапога пара и боялись признать это. Больше боялся именно он, ведь двух неудачных попыток вступить с женщиной в контакт завершились плачевно и это ещё если не брать в счёт школьную любовь. Хавьер не до конца знает Ханну. Была бы она персонажем фильма, ему не было бы интересно сопереживать ей. Но в суровой реальности они и вправду оказались похожи, на удивление, и это, отчасти, всё усложняло.
Они подошли к участку вполне зажиточного домика недалеко от бульвара Уорик, и Ханна сказала, что они на месте. Её дом – прямо перед ними. У изгороди она повернулась к Хавьеру, сложила губы и нерасторопно выдохнула пару раз, многократно приподнявшись и покачавшись на голенях. В это время с неба капнуло пару капель дождя. Приятно запахло небесной водой. Ангелы задержались над их головами, ожидая развязки сегодняшнего вечера.
– Ну, иди, сейчас дождь начнётся, – ласково произнесла она.
Хавьер смотрел на неё затуманенным взглядом. Ханна подняла глаза и его туман поглотился её тяготением. Они приблизились друг к другу на непозволительно интимное, для первого свидания, расстояние так, что могли расслышать их взаимное неровное дыхание. Его губы стали медленно подплывать к её губам, словно корабль на верфь, как бы пошло это не звучало. Он почувствовал её не сразу, но зато она почувствовала его с первой же секунды. На третьей секунде он обхватил её руками. Негромкое шипение издавалось с их уст, как положено при страстных поцелуях. Она нежно заключила его лицо в свои ладони. Дождь усилился. Он завернул её тело в сторону и опустил, нагнувшись вместе с ней. Под проливным дождём он целовал её, женщину, которую знает всего лишь неделю, будто изголодавшийся волк. Её талия повисла на его руку. Они оба были опьянены происходящим…

Глава 8. Рубикон

Последождевой запах проник через открытое окно комнаты пансиона. Снизу доносились разговоры заведующей с кем-то. Течка воды из крана прекратилась. Хавьер не помнил, капала ли она, когда он вернулся, потому что его мысли были заняты другим. Он помнил только, как вскользь воодушевленный отпер дверь своей комнаты и увалился спать.
На утро не хотелось есть. Вчера он вдоволь насытился помадой Ханны Уайт. Сейчас ему хотелось только смачно потянуться в свете утреннего солнца. Асфальт пропах дождём. Ему нравился этот специфичный запах, так что он высунул голову из окна и вдохнул поглубже.
Хавьер Гонсалес потерял счёт времени. Сегодня суббота. Он спросонья решил набрать Хайрема, перед тем как основательно взяться за переправу в Лексингтон. Что-то новенькое. Такого номера больше не существует. Об этом сообщила запись оператора связи. Он лег обратно на кровать, положив руки под голову, и уставился в потолок. Как будто на потолке пряталась разгадка…
Когда он встал, чтобы запить пилюлю водой из крана, ему позвонил Кейн Эрланг. Хавьер долго не мог взять трубку из-за того, что старый мобильник, полтора года назад подаренный ему Кейном, стал жестко барахлить. На карточке Гонсалеса простаивают около сорока пяти тысяч долларов. Со всеми этими авантюрами у него просто руки не доходили купить качественный телефон.
– Алло, ты где пропал там? – сказанул Кейн, когда Хавьер сумел нажать на принятие вызова.
– Я… я нигде не пропадал, – говорит Хавьер, присев на край кровати. – Я же говорил, что подыскал себе жильё.
– Я не понял, так ты в Лексингтон собираешься, или нет?
– Та вот сегодня планировал…
– Короче, тебе повезло. Мне нужно в Веллингтон по работе, это не так далеко от Лексингтона. Я могу подвезти, а оттуда на автобусе доедешь. Что скажешь?
От Веллингтона до Лексингтона считанные мили. Там есть конечная остановка маршрутных автобусов, двигающихся в сторону нужного городишки. Проселочного отреченного города, где засел Хайрем Дерби Тёрнер. Хавьер узнал его второе имя из украденного архивного документа. Это имя он вечно отказывался разглашать где не попадя…
Кейн подъехал по названному адресу к пансиону к трём часам дня. За это время Хавьер успел отдохнуть. Он потратил время с пользой, в основном лежа в постели, и не стал утруждать себя больше, чем просто выйти в ближайшую забегаловку за «сухим пайком». И когда Эрланг набрал его, дабы уведомить о том, что он стоит рядом, на парковке, Гонсалес лениво поднялся, не заправив постель за собой и не убрав еду. Пока спускался, он пересекся взглядом с одноруким инвалидом, которого вела куда-то сотрудница пансиона. Зрелище отвратило его, и он вышел наружу, не предупредив о том, что выселяется.
– Это же пансион для инвалидов, – сказал Кейн, когда Хавьер отыскал его машину и сел на переднее пассажирское. – Ты шутишь что-ли?..
– Ну, а чем я тебе не инвалид? – говорит Хавьер, перенастроив сидение и откинувшись на нём. – Практически неизлечимая болезнь в наличии и многократные моральные травмы в придачу…
– Эх… – вздохнул Кейн, на миг положив голову на руль. – Ладно, поехали, – он сунул руку и завел свою уже потрепанную «шевроле-круз».
Хавьер пытался не думать ни о чём. Увидев того однорукого полунемощного, он понял, что есть люди, которым повезло намного меньше, чем ему. В нём просыпалось бесчеловечное чувство. Оно успокаивало его, ссылаясь на то, что всегда есть те, кому заметно туже в сравнении с тобой. Но также всегда тебя преследует мания эгоизма, когда ты считаешь, что именно твои проблемы уникальны. Именно они чего-то да стоят…
Они выехали на двадцать четвертую восточную магистраль, Кейн поднабрал скорости, и через приспущенное оконце повеял холодный поток воздуха. Хавьер дремал и ветреный свист пробудил его. Он протер глаза, зевнул и мёртво уставился в лобовое.
– Я всё хотел спросить, – вдруг заговорил Эрланг, держа руль одной рукой. – Ну найдешь ты своего этого Хайрема, а дальше-то что?..
– Всё зависит от того, что он скажет, – отвечает Хавьер сухо. – Я думаю, мы уедем. Не знаю куда. Главное, подальше от Иллинойса. Может быть, в Калифорнию, как все это делают. Модно же так говорить, правда?.. А может быть в Европу улечу. С детства привлекала Голландия, ты же сам помнишь…
– А в Миссури чего остаться не хочешь?
– Слишком близко к Чикаго, да и штат уж больно отталкивающий сам по себе. Здесь, на востоке США, слишком много старых воспоминаний.
– Значит, ты хочешь начать жизнь с чистого листа?
– Как только увидел твой дом, Кейн, внутри меня что-то щёлкнуло. У тебя получилось жить уединенно, значит и у меня получиться!..
– Вот только ты забыл про свою натуру. Я же знаю тебя, Хавьер. Сто пудов опять вляпаешься в какую-то по*боту.
– Может и вляпаюсь. Но твоей помощью заручиться уже не смогу. Чем дальше уеду, тем меньше будет соблазна к тебе обратиться, – Хавьер отвел взгляд с лобового на Кейна. – Ведь за последние полтора года ты для меня столько сделал… конца-краю нет.
– Ты же знаешь меня, альтруиста клятого. Я до сих пор удивляюсь, как эта моя добрая душа меня всё ещё в могилу не завела, – тут Кейн нелегко посмеялся. – Хотя… если вспомнить тот случай с амбалом твоей жены в кондоминиуме… тогда я был одной ногой в могиле из-за тебя, дружище.
На горизонте показался мелкий городок. Его границы сравнимы со среднестатистической деревней, а численность населения не превышала и тысячи. Хавьер почувствовал умиротворенность, но одновременно с этим городок показался ему каким-то серым. Этот населенный пункт находился как будто на краю света и здесь не было ничего, кроме захолустного бара, почты и пары магазинов.
– Рискну предположить, что в следующий раз мы уже не скоро увидимся, – проговорил скупо Кейн Эрланг.
– Да, по всей видимости, – сказал в таком же тоне Хавьер Гонсалес. – Спасибо тебе за всё, Кейн.
– Говорить «прощай» я не хочу, – понуро вымолвил Кейн. – До встречи, друг. Даст Бог – свидимся. Пусть у тебя всё получиться.
– До встречи, – бросил на грустном вздохе Хавьер.
Друзья обнялись по-братски. Гонсалес не знал, как дальше сложиться его судьба после того как он найдёт Тёрнера, посему и морально подготовил себя к тому, что Кейна больше не увидит. Тоска охватила его целиком, когда он захлопнул дверь. Шевроле скрылась за строениями. Хавьер перевел взгляд на бар. Явилось искушение – утопить мимолетную грусть в стакане. Так он поступить и планировал. От стаканчика чего-нибудь слабенького ещё никто не умирал, подумал он…
В баре оживленно не было, как ни странно. Бармен скучал, сидя за стойкой. Хавьер осмотрел весьма ограниченное в выборе меню и ему налили стакан абрикосового эля. Это не текила, не джин, но хоть что-то. Вкус у напитка показался ему немного приторным, спирт практически не чувствовался.
Совсем скоро в бар хлынуло несколько завсегдатаев – обстановка оживилась. Образовался всем привычный цокот и гам. Для поселка с населением в количестве около восьми сотен в баре стало и вправду бодро. Хавьер сделал глоток и поднял голову, обратив внимание на зашедшего сюда мужчину. У Гонсалеса душа ушла в пятки, и он поперхнулся, отчего этот мужчина и все остальные в баре повернули головы и обратили внимание на него. Мужик с хлестким видом уселся за столик к Хавьеру. Ричард Уолтер Фишер, забытый подкупный рыбак. Хавьер приоткрыл рот от ошеломления. Он лишь отрешенно глядел ему на переносицу носа…
– Ну тихо-тихо, я и сам не знаю, что сказать, – промолвил Ричард. Ему принесли стакан виски со льдом. Его борода выглядела запущенной, словно он не брился с тех пор, как попал в лапы к знакомому трейлерному дружку Хайрема.
– Э-э, д-да уж, что-либо говорить – это последнее, о чём я сейчас думаю, – проговорил Хавьер в оцепенении.
– Да не боись ты, – сказал Ричард невозмутимо. – Ты мне скажи, что ты здесь забыл?..
– Знаешь, то же самое и я у тебя спросить хотел, – произнес Хавьер, выпивая.
– Нам есть, что обсудить… как тебя там, Хавьер?.. Судьба преподнесла нам подарок. Встретиться ещё раз. Так давай же, чего ты молчишь? Спрашивай!.. – громко бросил Ричард. Так, что на его голос опять повернулись остальные барные посетители.
– Я сейчас не в состоянии что-либо спрашивать, – говорит Хавьер. – Я в полном ах*е.
– Почти два года назад я накопил на потрясающую хату тем, что работал эдаким кротом для сержанта чикагской полиции, – рассказывает «увлекательно» Ричард Фишер. – Я обставил её по своему вкусу и стал жить в ней, но и не забывал о своей любви к рыбалке. Я знавал Майкла Белворда, знавал его отца. Любил приезжать к своей старой лачужке, которую я построил ещё тогда, когда жил в тех краях, чтобы просто отвлечься, порыбачить, пообщаться с Майклом…
Мысли Хавьера метались по его разуму, словно насекомые по газону здешних участков. Он соединял события двухгодовой давности с тем, что сейчас объясняет ему виновник тех событий, сидящий прямо перед ним. Он просто молчал и просто поражался тем, насколько мир тесен. Насколько все его авантюры связаны между собой.
– И вот представь себе, – продолжает Ричард, – с утра я приезжаю, чтобы порыбачить и вижу троих подозрительных типов, крутящихся у дома Белвордов. От них попахивало подростковой наивностью, и я начал с ними играться. Убедился в своих догадках, подловил момент и доложил соседке о воровских помышлениях. Получил кругленькую сумму и мне наконец хватило выплатить кредит за свою шикарную частную домину на Маунт-Проспект.
– Ага, а потом они напоили тебя снотворным и отдали плен к душевнобольному отшельнику, – сказал Гонсалес насмешливо, но в то же время опасливо.
– А теперь подключи своё воображение, – брутально продолжает ведать Ричи. – Представь себе чувство человека, потерявшего всё из-за каких-то троих ебл*нов.
– Послушай, мне и представлять ненужно. Мне знакома боль утраты того, ради чего ты жил продолжительное время. И я рад, что ты вкусил эту боль. Вот только одного понять не могу, как тебе удалось сбежать?..
– Ты меня помнишь, Хавьер, – произнёс Фишер, допив свой виски до дна. – Узнал, хоть я выгляжу, как заросшая мошонка. Тебя эта ситуация не отпустила, так?
– А кого на моём месте отпустила бы? Не выходи из себя, Ричард. Я считаю, мы оба усвоили урок.
Рыбак тронул свою бороду и с неё посыпалась горстка перхоти. Не отводя глаз, он крикнул бармену, чтобы тот повторил, а затем достал сигарету и закурил. Для Хавьера он выглядел каким-то сюрреалистическим. Ему не верилось, что такое возможно. Как должны были сложиться карты. Подумать только, встретить Ричарда спустя два года в какой-то, откровенно говоря, глухой дыре…
– Да, мне тоже интересно, – говорит Ричард сквозь облако дыма. – За все те сорок пять с ху*м лет, что я живу, со мной ещё не разу не приключалась такая ирония судьбы. Знаешь, мне стоило бы воспользоваться случаем и как минимум набить тебе морду
– Ну так давай, чего ждешь? – нескромно буркнул Гонсалес. – Ударь-ка посильнее!..
– Ты спрашивал, как я свалил от твоего дружка, – перевел Фишер тему. – Этот урод сидел там, у шоссе за Чикаго, в поломанном трейлере и дрочил на мысль о том, как бы починить ту развалюху, – голос Ричарда звучал тяжко, будто он выдавливал речь. – Первые несколько дней я не понимал, где нахожусь. Со мной какой-то полоумный хрен, лыбящийся во всю, вокруг просачивается свет.
– Слушай, я не знал того психа… он не мой дружок, как ты выразился. Мы все хотели тебя жестко проучить, и один из нас предложил…
– Та срать я хотел, чей это был дружок, – на лбу у Ричи промелькнули гневные вены. – Короче, он выгуливал меня на цепи, как пса. Давал червивую жратву в миске и всячески тешился. Но… трейлер свой еб*нный всё-таки починил. Мы проехали ху*ву тучу миль, прежде чем драндулет опять заглох где-то посреди проселочных дорог. Вот как раз, когда он и копошился снаружи, в двигателе, я решился схватить тот камушек. Я долбанул по его затылку так сильно, как только мог.
– А-а-а, так тебе повезло, старина, – комментирует Хавьер. – Видал я в фильмах, как пленных такие психопаты по несколько лет держат.
– Знаешь, что, пошёл ты нах…! – кулак Фишера сжался, но тут же разжался, потому что бармен позади принёс ему ещё виски.
– Спокойно, старичок, – изъясняет Хавьер, стараясь мыслить рационально – Всё, забыли. Настолько уникальное совпадение и ситуация, в общем, меня, конечно, поражает, но… не кажется ли тебе, Ричард, что мы оба в итоге получили своё?..
– Я не знаю, жив ли ещё тот мудак, – Ричи сделал паузу и залпом выпил вторую партию виски, пока Хавьер скромно смоктал эль, глядя на собеседника невинными глазками. – Сразу после того, как огрел его, я удрал. Куда глаза глядят. Так я и попал сюда. Меня приняли местные. Попросил моего агента продать тот дом на Маунт-Проспект. Здесь… здесь моё место.
– Я в этой глуши лишь проездом, но сдается мне, что тебе здесь знатно мозги промыли. А где ты говоришь это произошло? Где вы были, когда ты решился вырубить того психопата?..
– Хрен знает, в милях тридцати, а может и больше…
Ричард Фишер пробыл в плену неизвестного Хавьеру трейлерного психа, которому он, Хайрем, Карл и Кейн два года назад его отдали, чтобы отомстить за дело с ограблением Белвордов по затее Бейкера Карла. Казалось, Гонсалес и сам запутался, что к чему. За последние шестьсот с чем-то дней он поучаствовал в стольких социальных авантюрах, что потерял нить повествования собственной жизни. Он уже с трудом вспоминал примерную дату, когда Брелина вышвырнула его на произвол судьбы. Когда был с ней суд, когда у него обнаружили гепатит…
– Ну что же, рад был поболтать, – произнес Хавьер, вставая из-за стола, но Ричард резко схватил его за руку.
– Надеюсь, ты доволен тем, что сделал, – сказал он враждебно. Гонсалес Хавьер посмотрел ему прямо в глаза, покосился, но фразу Фишера так до конца и не понял…
Перед уходом Хавьер спросил у бармена, как пройти к автостанции. Ричард пил свою третью ходку, не оборачиваясь. Сложилось впечатление, что он больше не в своём уме. Да и вообще, в этой дыре все как будто заколдованные. На Хавьер всё это как-то странно психологически действовало. Он возжелал поскорее покинуть это место.
Во рту стоял привкус абрикосового эля, а макушку головы обдувал северный ветер. Веллингтон воспринимался как-то уж слишком отчужденным. Изолированным от остального мира. Даже воздух здесь как будто пропитан чужбиной, а энергетика, словно шепчет – «уходи». Он не стал игнорировать шепот, не стал задерживаться. По навигации бармена буквально через семь минут он уже стоял рядом с автобусом. Курящий рядом водитель на вопрос едет ли этот автобус в Лексингтон просто кивнул.
Хавьер Гонсалес сел на самое заднее сиденье, в самый конец салона. Сквозь запотевшее стекло он пронаблюдал за тем, как шофер закончил курить, выкинул бычок где попало и забрался в кабину. В транспорт вскоре хлынула толпа народа. Но сам салон оказался более, чем вместимым. Водитель тронулся. Хавьер укачало уже спустя одну милю и он заснул…

Глава 9. Прочёс

Сквозь барьер дремоты послышался детский плач. Не думать о Сьюзан, не думать о ребёнке. Однако именно эта мысль послужила толчком к пробуждению. Хавьер проспал всего лишь двадцать минут и когда дитё на переднем сидении заплакало на руках у одной из пассажирки, автобус уже подъезжал к Лексингтону. Этот город заметно приятнее Веллингтона, от него веет уютной идиллией. Неудивительно, что Хайрем выбрал именно этот населенный пункт. Удивительно лишь то, что он променял Хавьера на, считай, чечевичную похлебку.
К оплате водителю ушла пара долларов. Время уже было позднее, так что логичным решением выступит поиск ночлега. Гонсалес миновал пару скромных кварталов, улочек, что по размеру никогда не сравнились бы площадями Чикаго. Он уже начал тосковать по родному городу, но вспомнив всё то, что он там пережил, тоска сменилась коротким облегчением. Настоящий покой он обретет только тогда, когда отыщет Тёрнера и поймёт, что к чему.
Вскоре среди скудных просторов Лексингтона показался мотель. В построении с кассой Хавьер заплатил двадцать пять баксов за ночь и записался в книжку. Он не стал писать туда своё имя. Вместо этого он вписал имя своего отца, а фамилию Карла, потому что она первой пришла в голову. Гарсиа Бейкер заселяется в комнату под номером десять, умывается, принимает таблетку и ложиться на кровать в раздумьях.
На утро он с совершенно невозмутимым видом отправился рыскать по округе в поисках Хайрема Тёрнера. Он помнил слова Кейна: «в Лексингтоне проживают целых семь мужчин с фамилией Тёрнер и ни одного с именем Хайрем». Эрланг выслал базу данных всех семи Хавьеру. Некоторые объекты сразу отпадали. Например, Тёрнер-детсадовец, Тёрнер-пенсионер, Тёрнер-многодетный. Ещё один Тёрнер заканчивал двенадцатый класс местной школы. Гонсалес удивлялся, как такой городок может насчитывать столько однофамильцев. На самом деле, четыре человека из всех этим мужчин – это родня. А учитывая то, что проживают в городке больше пяти тысяч человек, фамилия может совпасть с остальными тремя, хоть и с небольшим шансом…
Хавьер опасался, что из оставшихся троих Хайрема не найдется. Ему ничего не мешало сменить ещё и фамилию вдобавок к имени. Гонсалес достал документ, дабы убедиться в том, что он ничего не упустил. С того дня, когда он пробрался в архив Лайф Гранта, больше он толком листок и не осматривал. В свете не особо ярких солнечных лучей он вчитался в каждую букву. Весь текст, кроме названия организации и отправного пункта переезда, который выделен курсивом, был напечатан базовым шрифтом. Основной текст – это какое-то соглашение на обмен. Хавьер спустил глаза и еле разглядел любопытную пометку, прописанную чрезвычайно мелким шрифтом: Лексингтон, Миссури, координатные цифры штата и что самое интересное – Франклин-авеню, дом тринадцать. Хавьер поднял голову, его физиономия будто озябла…
Помощью прохожих заручаться не было нужды. По указателям, табличкам и номерам жилых домиков, он попал на Франклин-авеню. Ему нужен был тринадцатый дом. Мельчайший подтекст в уголке обнаружился только сейчас. О своей невнимательности и небрежности рассуждать уже смысла не было, ведь перед ним участок частного дома, принадлежащий Хайрему Тёрнеру. Хавьер сглотнул застрявший в горле ком и прошел по щебененной дорожке к крыльцу. Перед дверью он остановился, и перед тем как зажать звонок, принял уверенную позу и постарался сделать выражение своего лица на ещё более ледяное.
Писк дверного звонка как будто пробудил в нём что-то давно забытое. Он стоял на пороге дома как тогда, в школьные годы, перед дверкой своей первой безответной любви. Ту влюбленность ему удалось вычеркнуть из своей памяти, а вот всё, что происходило после – почему-то не выходит. Хавьер всё ещё зациклен на том прошлом, поэтому оно его так рьяно и преследует. Он гнался за былым почти два года, даже не задумываясь о том, что преследователь не он…
Когда ожидаешь увидеть перед собой кого-то определенного, а открывает дверь тебе кто-то совсем иной, мозг на мгновенье ломается. Гонсалес уже настроил себя, но Тёрнера нет здесь. В этом доме живёт какой-то укуренный молодчик, но никак не старичок Хайрем. Нависло молчанье. Хозяин дома раскрыл свои покрасневшие от дури глаза и втыкнул куда-то сквозь Хавьера.
– А, э-эм, мне нужен Хайрем Тёрнер, – сказал внятно Гонсалес. – Он здесь живёт?
– Кто?.. – буркнул парень. – Не знаю я никакого Харлана. Ты за товаром что-ли, я не пойму…
– Не, вовсе нет. Просто думал, здесь живёт мой друг. Может, ты знаешь где он живёт?
– Ваще не шарю о ком ты базаришь, чел. Сам-то я живу в этой хате всего пару недель от силы. Ничего не знаю, – договорив, он развел руки в стороны.
– М-мм. Ну так, ты наверняка знаешь, кто жил здесь до тебя.
Неизвестный паренек рассеял взгляд, нагнул голову и шаркнул носом, как обычно это делают наркоманы. Потом он замолчал. Они простояли так, ничего не говоря, порядка минуты.
– Ау, ты тут?.. – выдал Хавьер, нагнувшись и заглянув в его нагнутую в пол физиономию.
– Тихо! – бросил тут же торчок. – Я вспоминаю…
– А-а-а, ну хорошо, – произнес Хавьер понимающе.
– Пойдём, зайдем в мою конуру, там вспомню точно, – спустя ещё минуту внезапно сказал парень, повернулся и зашёл в дом. Хавьер растерянно оглянулся и вошёл за ним.
Внутри слегка попахивало чем-то запрещенным, но Гонсалес не принюхивался, его цель заключается не в том, чтобы понять, какие наркотики употребляет этот тип. Не разуваясь, они прошли в гостиную, где вокруг столика были размещены кресла, а на самом столике – кальян. В воздухе парила дымка, дышать было затруднительно.
– Ща, погоди, – проронил типок, открыв ящичек неподалеку.
У Хавьера сердце ойкнуло, когда укуренный достал оттуда крупнокалиберный револьвер. Он отступил на шаг назад.
– Не ссы, – сказал паренек, не оборачиваясь. – Где там эта х*йня, – добавил он шепотом про себя, продолжая рыться в ящичке. – А, вот она.
Он достал какую-то книжечку, отдаленно напоминающую морской молескин. Пролистнул её пару раз, а потом объяснился:
– Башка от дряни совсем не варит. Я записываю некоторое на всякий пожарный. Подожди чуток.
– Можешь не спешить, – сказал Гонсалес робко.
Без тени сомнений, этот тип не излучает уют, но у него тут своя атмосфера. Хавьер осматривал его комнату, пока он, обкуренный, вглядывался в текст. Револьвер, который лежал на комоде, стволом был направлен прямо на Гонсалеса, что натягивало струны его нервозности.
– А, братан, ты, походу, прав был, – вдруг проговорил тип. – Реально, жил здесь раньше какой-то Тёрнер!..
– Отлично, – воскликнул негромко Хавьер. – И куда он уехал?
– Я не знаю, дружище, я только имя его записал.
– Зачем?
– Просто.
Занимательный вышел диалог. Парень выпроводил гостя, жестом попрощался и запер дверь, оставив Хавьера на пороге с возобновленными мыслями. Если по этому адресу и вправду жил какой-то Тёрнер, выходит – это стопроцентно был Хайрем. Он повторно сменил место жительства и не факт, что он всё ещё в этом городишке. Однако надежда не угасает. Хавьер вновь разблокировал телефон и открыл базу данных всех лексингтонских Тёрнеров, высланную Кейном.
Есть три предентента, которых стоит проверить. Хавьер уже собирался направляться по адресу одного из них, как вдруг раскрыл дополнительные сведения о нём. Рост – пять с половиной футов. Этот какой-то низкий. Сразу отпал. Остальные двое по шесть футов. И один из них, некто по имени Рональд, как раз живет не так далеко отсюда. В двух милях от мотеля, где остановился Хавьер. Навигацию ему любезно поведал человек за стойкой из мотеля, когда он туда вернулся ненадолго…
Гуляя пешим шагом по Лексингтону, он чувствовал гармонию, которую этот город таким явным образом излучает. Он мог бы остаться жить здесь, но всё же железно решил, что хочет убраться подальше. Зажить более-менее стабильной жизнью. По крайней мере – постараться. Уж постараться в силах каждый.
Дом тридцать один, Стейт-стрит. Непримечательный домик, но немного получше чем тот, тринадцатый дом того типа. Если представить, что Хайрем и вправду всё ещё в Лексингтоне, то шанс того, что именно он откроет двери составляет пятьдесят на пятьдесят. Расслабившись, Хавьер позвонил, а затем постучал в дверь. Довольно скоро ему открыли… И был это не Хайрем.
– Чем могу помочь? – спросил Рональд Тёрнер, вполне простецкий мужик.
– Эм-мм, извините, похоже я обознался, – сказал Хавьер Гонсалес.
– Ничего, бывает, – пробормотал Рональд и закрыл дверь.
Остается последнее место. Пока Гонсалес бродил по городишке, успел вдоволь выдохнуться. Подобные нагрузки полезны ему, поэтому он старался поменьше пользоваться транспортом. Лишний вес, который ему удалось сбросить, попав на улицы, снился ему в страшных снах. Пристрастие к алкоголю побеждено и осталось, по сути, лишь врожденное плоскостопие. Но и оно излечиться под напором этих двух стрессовых лет.
В мотеле Хавьеру сообщили, что нужный ему, последний адрес, где должен по логике проживать Хайрем, на самом деле находится ближе к окраине этого прелестного местечка. Администратор мотеля обратил внимание Хавьера на рекламный плакат, висящий на стекле окна. Это был номер такси. Гонсалес ввел цифры в мобильник, прощально кивнул админу и вольно вышел наружу, поднеся телефон к правому уху…

Глава 10. Лицом к лицу

Водитель оказался не шибко разговорчивым. Хавьер разговаривал сам с собой в своей голове, сидя на заднем сидении «фольксвагена». Поездка продлилась всего ничего – десять минут. Городок маленький, оттого и до окраины доберешься, глазом моргнуть не успеешь. Особенно, если всю дорогу будешь витать в облаках, подготавливая себя к ответственной встречи, которая и не факт, что состоится…
Этот дом из всех прочесанных Хавьером ранее выглядел самым знатным. Выгравированная из золота номерная цифра пятьдесят девять. Ограда и, похоже, довольно крупный участок, схожий на участок Белвордов. Гонсалес отдал таксисту положенную пару тройку долларов, вышел и захлопнул дверцу, не отводя глаз от дома напротив.
Звонок у калитки был неисправен, так что он толкнул её, незакрытую. Как только он вступил за черту арки, послышался близкий злобный собачий лай. Он с испугу дернулся и хаотично мотнул головой, увидев по бокам два длинных вольера с породистыми псами. В клетке слева находилось два добермана. А в правой клетке грейхаунд и бульдог. Как только сердце Хавьера немного замедлило паническое биение, он остановился на мгновенье, вспомнив мимолетные слова Хайрема. «Был довольно таки престижным тренером для разных породистых щенков у себя на родине, в Бристоле», – рассказал когда-то давно он…
Гонсалес восстановил здравое мышление до того, как позвонил в звонок входной двери. Хотя, тот, кто там внутри, уже оповещен о госте непрекращающимся лаем. Это Хайрем Тёрнер, точно он. Его любовь к собакам должна была настигнуть его в новой жизни, рано или поздно. Жить в хорошем домике в маленьком городке и дрессировать собак, как в старые добрые, до того, как всё накрылось.
Нарастающая интонация псов наводила накал. Хайрем не закрывает наружную калитку. Правильно. Зачем, если есть четыре голодных пса за сетками по бокам переднего двора? Этот лай небось будит его каждую ночь, предупреждая о каждом прошедшем мимо человечке. Хавьер представлял былое величие Хайрема Тёрнера, его статус в Бристоле. Воспитание собак требует от дрессировщика необыкновенной выдержки. Не сказать, что старина обладает подобной выдержкой. Но она и не нужна, когда есть такая любовь к собачкам.
Как только Хавьер поднес сжатый кулак к двери, дверь отворилась. Хайрем предстал перед ним в понуром виде со стаканом виски в руке. Они оба ничего не говорили. Тёрнер приподнял шею, медленно моргнул, повернулся и зашел в дом, не закрыв дверь. Гонсалес зашел за ним, безотрадно прикрыв дверь. В один миг с захлопнутой дверью – собачий лай снаружи утих насовсем…
Хавьер не стал разуваться. Он прошел за Хайремом в широкую гостиницу с большими окнами, через которые открывается вид на немаленький задний двор. Похожую проекцию строения он видел на участке у покойного старика Уондера. Хайрем присел на диванчик, облокотив свободную руку вдоль спинки, а второй рукой он поднёс к устам стакан и надпил из него. Когда Хавьер присел рядом с ним, он нагнулся вперед и взял со столика спереди кубинскую сигару из крупной стеклянной пепельницы. Красиво жить не запретишь, впрочем, и друзей кидать на произвол судьбы – тоже.
– Ну?.. – вякнул Гонсалес надуто.
Хавьер ждал от Хайрема какой-либо реакции; каких-либо слов, способных объяснить необъяснимый поступок. Старина Тёрнер продолжал многозадачливо рассматривать пейзаж, открывающийся за оконными панелями, затягиваясь сигарой. На нём был надет теплый махровый халат и вроде как ничего более. Он не ждал гостей. Он чем-то озадачен. Он подбирал подходящие слова…
– Что ну?.. – наконец промолвил он охрипшим голосом.
– Я проделал долгий путь из Чикаго, чтобы услышать твоё «что ну»?!.. – раздосадовано произнес Гонсалес в ответ.
– А что ты ожидал услышать? – невозмутимо спросил Хайрем.
– Объяснение, Хайрем Дерби Тёрнер, объяснение, – сказал Хавьер, достав архивную бумажку из заднего кармана и помахав ею перед глазами Тёрнера.
– Хех, Дерби… – протянул, тяжко усмехнувшись, Хайрем. – И почему только батек выбрал именно это второе имя…?
– Послушай, мне сейчас абсолютно не волнует, почему и кто тебе там давал второе имя, – говорит на серьезных тонах Хавьер. – Сейчас меня волнуешь только ты. Если я знаю твоё второе имя, это значит я копался в архивах некого Лайф Гранта. Говорит тебе что-то это название?
– А тебе говорит?.. Это вообще-то собственность твоей бывшей шлюхи-жены.
После вышесказанного Хавьер на секунду выпал куда-то в астральное мироздание. Он не сразу вник в слова Хайрема и сразу понял, что, как и куда. Он забыл про Брелину, но она про него нет. Это он начал осознавать позже. Не сейчас…
– Что?.. – ошеломленно проронил он во время того, как его глазницы нервно задрожали.
– Что слышал, – произнес Тёрнер и вздохнул, вставая с дивана. – Я налью тебе унцию, здоровье ты себе ведь и так испоганил.
Хавьер завис. Он всё ещё не понимал, при чем здесь Брелина. Про неё он успешно забыл практически сразу после заседания суда в муниципальном здании полгода назад. Потом появились новые заботы, и он счел старые – действительно старыми.
– Я без понятия, чё ей ещё от тебя надо, но факт остается фактом, – продолжил объяснять Хайрем, протягивая стакан виски зависшему Хавьеру. – Она нашла меня, начала свой шантаж, мол работай на нас, а мы тебе устроим сказочную жизнь.
– И ты был не против, да, маразматик старый?! – порывисто провопил Гонсалес Хавьер. – Да!?
– Ну, во-первых, я не старый и не маразматик, – отвечает спокойно Тёрнер Хайрем. – Мне всего лишь полтинник, если ты вдруг забыл. И голова на плечах есть. А во-вторых, опять же, когда полжизни прожил, хочется чего-то более стабильного, понимаешь?
– И ради этого ты готов был пренебречь другом?
– Для твоего же блага, Хавьер. Это твоя Брелина настроена серьезно. Заставила заключить договор с этой своей шарашкой, а потом отдаленно звонили мне её подчиненные, анонимно оставляя всякие конченные указания. Правда, одно дельце пошло под откос…
Хавьер молчал, уставившись в пол.
– … я переехал ещё раз по их придурковатому указанию за день до этого. Нужно было в кое-чем убедить одного богатого старика, он здесь, в Миссури живет. Ну, короче, всё пошло не по плану, и я… ну, я убил его.
Хавьера пронзила стрела внезапного понимания. Он сложил все пазлы происходящего и озарение в конце концов домчало до точки невозврата. Точки, находясь в которой, можно было понять всё на свете. Так ему казалось. Ему казалось, что он был способен делать даже больше, чем мог на самом деле.
– … а я-то думал, что она от тебя отстанет после суда. Вообще не представляю, чего от тебя ещё можно хотеть…
– Старика, случаем, не Винсентом Уондером звали?.. – перебил Гонсалес.
– А, ну понятно, – сказал Тёрнер, пассивно размахнув руками, сидя на диване. Он сидел не ровно, а всем корпусом смотрел на Хавьера, сидящего подле него. – Я и не сомневался, что ты в курсе. У тебя потенциал, который ты, увы, благополучно просрал.
– Гвидиче был его адвокатом, – пробормотал Хавьер, продолжая глядеть в одну точку.
– У-у-у, как всё связано, – иронично проговорил Хайрем, отставив сигару. – Хер с ним, с Гвидиче. Я тебе про утраченный потенциал втираю, наблюдательность, креативность. Сколько точек у нас было? Шиномонтаж, целая территория полигона, несколько квартир. И где всё это сейчас?.. В косвенном владении Брелины Аньези и её нового проекта предоставления жизней, м-мм…
– Но ведь это же ты во всём этом виноват. Кто всё это ей отдал? Я что-ли?..
– Меня шантажировали. Что бы ты выбрал, смерть или уединенную жизнь, комфортную, как в старые добрые? Они подкараулили меня на пути к больнице, где ты лежал. Какой-то щенок приставил мне ствол к башке и продиктовал условия. Как раз в тот же день я и пришел к тебе в палату с завуалированными словами, которые ты и так помнишь.
– Не хочу больше ничего слышать. Ты убил человека и на твой след рано или поздно выйдут, в этом я уверен. Я тоже не без греха, ты же знаешь. Вторжение к Белвордам, небрежная обчистка дома Ричарда, спертые на рынке кошельки. Ты всё это помнишь. Мы нечисты на руку. Нельзя оставаться так близко к Чикаго. Нельзя здесь продолжать творить наши дела. Надо убраться подальше!..
– Твоя бывшая будет искать тебя, ты же знаешь.
– Слушай, ты сам сказал, что не знаешь, что ей от меня нужно. Я тоже не знаю. Нам обоим будет лучше, если мы свалим отсюда и начнем жизнь с чистого листа.
– Я просто хочу, чтобы ты знал, я хотел, как лучше. Хотел провести пару удачных сделок с этими животными, а ты потом бы нашел меня, и мы зажили так, как раньше. Но последнее поручение пошло не по плану. Старик оказался дерганным, у меня соскочил палец с курка.
– Ты уже отчитывался перед ними?
– Нет.
План их уже чуть ли не в миллионный раз трещал по швам. Денег на счетах было море. Опасаясь отслеживания, они забросили телефоны в вольеры, к псам. Но перед этим Хавьер записал пару важных номеров в блокнотик, взятый у Хайрема. Ведь утратить имеющиеся связи – совершенно дикая погрешность.
Тёрнер не хотел расставаться с псами. Их ему привезли сразу же после переезда сюда. Его привязанность к собакам снова вынужденно распускается. В гараже на заднем дворе с выездными воротами у Хайрема стояла старенькая «хонда цивик». Он сказал, что взял её на чёрном рынке на второй день пребывания в этом городке. Приобрел по дешевке, так как ездить ему приходится не особо часто. Магазины продовольствия и всего остального – прямо через дорогу. А далекие выезды состоялись, как правило, раз в неделю-две по заданиям, завязанных на рэкете, что выполнялись по принуждению Брелины Аньези и её приближенных.
На машине они немедля отправились в аэропорт Канзас-Сити. В пути особо не разговаривали и прибыли на место уже через полтора часа. Хавьеру хотелось бы услышать от Хайрема больше объяснений, но вместо того, чтобы просто словесно потребовать их у него, он искал эти самые пояснения в своей собственной голове. Опять появлялось ощущение, что она раскололась надвое. Что ты не хочешь думать, но в то же время и хочешь. Хочешь понять, зачем некогда ближний для тебя человек, успевший ободрать тебя всего до ниток в прямом и в переносном смысле, снова ищет тебя. Снова пакостит.
Один раз они остановились, чтобы заправиться. Это было в середине пути. Уже на подъезде к международному аэропорту их онемевшие языки задвигались, дабы обсудить дальнейшие действия. Они знали, чего хотели. Знали, но лишь примерно. Чёткой целью никогда никто из них не обладал, это было их слабостью и особенностью.
– Знаю, прозвучит странно, но не мог бы ты… – неуверенно произнес Хавьер.
– Что? – развивал чужую речь Хайрем, заворачивая рулём.
– Забронировать билеты, – затейливо говорит Хавьер. – Страну на свой выбор. Пусть для меня это будет сюрпризом.
– С чего это вдруг такая просьба?
– Я просто хочу дать тебе волю. Не хочу знать, что меня ждёт. Хочу жить настоящим, а не будущим.
Сосчитать каждого из толпы – превратилось бы в непростую задачу даже для самых отпетых статистов с пронзительным умом. Немереное скопление людей с багажными чемоданами бродили туда-сюда. Их заблудшие души роднились с душами тех двух мужчин, что вошли сюда, заранее неестественно изобразив решительные взгляды.
– Иди, становись в очередь, я подожду здесь, – сказал Гонсалес Тёрнеру, оставшись стоять у красного таксофона и платного терминала зарядки смартфонов.
Хавьер наблюдал за тем, как Хайрем с каждой минутой приближался к кассе. Он не представлял себе локацию, которую тот решит выбрать, отчего на душе становилось теплее. По какой-то причине его забавлял тот факт, что он не знает, что с ним будет дальше. Куда он попадет? Можно ли доверять Хайрему после всего, что было? Вопросы всеми силами пытались не дать ему покоя, но он живо выкидывал их из своих мыслей. Сейчас его уже не волновали детали будущего. Он решил отдать всего себя текущему моменту. Он чувствовал пустоту, поэтому он и попросил Хайрема, человеку в верности которого жестко усомнился, выбрать им дальнейшую судьбу.
Через двадцать минут Тёрнер вернулся. Он смотрел то на чек, то на Хавьера, то на билеты. Вдруг в чеке на глаза ему попалась опечатка – три билета вместо одного. Он разворошил данные ему билеты и действительно обнаружил один лишний, как будто прилипший к другому.
– Ай, понабирают на работу дебилов, – злобно буркнул Хайрем и уже собирался возвращаться, чтобы заявить об ошибке.
– Нет, постой, – остановил его Хавьер. – Поедем втроём. Это всё не просто так, это знак. В аэропорту ошибаются нечасто. Я знаю, кому достанется третий билет.
– Ну, и кому же?
– Пускай для меня сюрпризом выступит – место, куда мы направляемся, а для тебя неизвестным до завтра останется тот, кто будет третий с нами.
– Как скажешь.
Рейс назначен на завтра. Но встал вопрос, кому достанется третий лишний билет. Хавьер повернулся спиной к Хайрему, подошел вплотную к таксофону, достал из кармана клочок бумаги с записанными номерами и ввёл туда цифры…

Эпилог

На парковке недалеко от пансиона стояла единственная машина, внутри которой горел свет. Хавьер предложил переночевать в инвалидном пансионе до завтра, но опять бы возникла морока с записью. Поэтому и было принято решение переночевать прямо в машине. Свет погас и вскоре весь парковочный простор затонул в покрове ночи…
Из чутка приспущенное оконце повеяло утренней прохладой, и Хавьер вспомнил те дни, когда они ночевали в смрадном подвале под чикагскими апартаментами. С тех дней всё успело поменяться в лучшую сторону, а затем снова в худшую. В данный момент же непонятно на какой стороне находиться Хавьер Гонсалес и Хайрем Тёрнер. Должно быть они застряли где-то посередине, на разрыве между тотальным провалом и блестящей победой.
Это утро добрым не будет. В полудрёме Гонсалес увидел плавно проезжавшую полицейскую машину. Она остановилась на одном из парковочных мест, находящихся напротив их «хонды». Двое невыспавшихся сотрудников полиции лениво вышли из машины и окинули своими взглядами всю стоянку. Вместе с этим проснулся Тёрнер и хотел уж было скорректировать своё откинутое назад сиденье в обратное положение, но Гонсалес остановил его.
– Стой, – резко проронил он, схватив Хайрема за руку, тянущуюся за тем, чтобы поднять сидение.
– Чё такое?! – взволнованно вопросил Хайрем.
– Полиция, – сказал Хавьер полушепотом, в согнутой позе. – Часом не по наши души?..
– А как они так быстро на след вышли? Да ещё и приехали в пансион, где жил именно ты.
– Ты, когда Винсента кокнул, был в перчатках? Стен не касался?
– Я специально надел перчатки, на случай…
– Ясно, а я-то тогда в растерянности всю мебель обгладил своими лапами.
– Бред. Отпечатки здесь не при чем. Не трясись. Они здесь не за нами. Это логично. Но перестраховаться не помешает, двигаем отсюда, – дождавшись, когда копы войдут в пансион, Хайрем завелся, дернул ручник и тронулся.
Они осторожно покинули парковку, не вызывая подозрений. Хавьер в последний раз взглянул на пансион через зеркало заднего вида и мысленно уже пересекал границы штатов. От Канзас-Сити его почему-то подташнивало. Этот город не сулил для него ничем хорошим. Одна грязь, одна скверна и ничего яркого. Впрочем, Чикаго тоже полон гнусности и похоти, но всё равно для Гонсалеса он воспринимался, как родной город. Город, который он планировал больше никогда не увидеть, а там уже он не знал, как жизнь повернется.
– Ну что там, этот третий аноним едет с нами? – спросил Хайрем, наехав на лежачего полицейского.
– Едет, – ответил Хавьер. – Который час?
– Девять, – сказал Хайрем, взглянув на свои старые наручные часы с кожаным ремешком.
– Через полчаса он, этот аноним, будет ждать нас внутри, у входа. Рейс у нас на без четверти десять. Мы успеваем.
В двадцать минут десятого «хонда цивик» остановилась в глухом переулке, в паре кварталов от аэропорта. Хайрем заглушил машину, вышел и засунул ключи под переднее колесо, объяснившись:
– Позвоню потом дилеру, скажу адрес, тачку он заберет себе обратно и вернет половину цены.
– Гениально, – буркнул Хавьер. – Бросим твою машину. Впрочем, другого выхода нет.
– Я же, по-моему, говорил, что брал её по дешевке, – говорит Хайрем. – Не волнуйся куплю себе тачку, тебе тачку. Каждому по тачке. Денег у меня ёбн*шься. Это, не считая твоего бабла и бабла Карла. Кстати где он?
– Потом скажу.
– Ой-ой, какие мы загадочные…
Они прошлись вдоль кварталов, подышав не особо свежим воздухом, пропитанным сыростью, веющей не пойми откуда. Совсем скоро они вышли к площади перед аэропортом и переглянулись. Хайрем Тёрнер вырвался вперед, уже готовился распахнуть двухстворчатые стеклянные двери, как вдруг его окликнул Хавьер Гонсалес. Они перебросились взглядами.
– Погоди, – сказал тревожно он.
– Ну что ещё? – произнес Хайрем, недовольно обернувшись.
– Поклянись, – негромко выдал Хавьер.
– Не понял, – промолвил Хайрем, нахмурив брови и прищурив глаза.
– Поклянись, что ты не с ней. Дай клятву, что ты действительно не знаешь, чего хочет от меня Брелина. Что ты и вправду со мной.
– Я… я клянусь, – рассеяв на миг взгляд, твёрдо отрезал Хайрем.
Они вошли за дверь и будто испарились. Как будто здесь их никогда и не было. Будто всё, что происходило – всего лишь страшный сон. Будто всё кончено раз и навсегда!
Через день, одним солнечным прекрасным утром, Кейн Эрланг пил кофе на кухне, у себя дома, перед уходом на работу, а Молли вымывала посуду.
– Слушай, а куда Хавьер так резко пропал? – спросила Молли под шум напора воды в раковине.
– А, он решил начать жизнь с нового листа, – ответил ей Кейн, допивая кружку. – Улетел в Нидерланды.
– Надо же, он ведь говорил, что у него трудности. Я рада, что всё наладилось. Правда…
– Что?
– Ханна в последние два дня что-то сама не своя. Я звонила ей, она как-то холодно мне отвечала.
– Ай, не терзай себя. Дай подруге отдохнуть от тебя.
Через минуту Кейн слегка переменился в лице. Подошел к ней сзади и внезапно встал на одно колено, достав что-то из кармана.
– Знаешь… дорогая. Я давно откладывал…
– Что такое? – произнесла она, не оборачиваясь.
– Я хочу, чтобы фамилия Стентор превратилась в Эрланг.
Молли недоумевающе обернулась. Её лицо покраснело, она широко улыбнулась, коротко завизжала и незамедлительно ответила:
– Да!
В тот же день ближе к центру Чикаго открылся новый сервис починки автомобилей. Инициатором и директором бизнеса выступил Альфред Робертс. Несколько ребят из старого сервиса согласились посодействовать. Однажды один из них спросил у него:
– А что с Хавьером? Почему его нет здесь? Я думал, это он всё это организовал.
– У него теперь новая жизнь. Во Флориде…
Натаниэль собирал вещи у себя дома перед выездом в аэропорт на рейс Чикаго-Венеция. В перерыве он листнул свою записную книжку, где он запечатлевал практически все свои мысли по поводу закрытых дел и по поводу собственных личных дел. Там промелькнула запись: «Хавьер Гонсалес – вот тот единственный, кого я так и не смог понять. Надеюсь, ему будет хорошо в Швеции…»
Брелина Аньези лежала у себя в постели, озлобленно и озадаченно пялясь в потолок. Из-под одеяла рядом с ней вылез молодой парень с татуированной рукой. Он игриво промурчал:
– Может ещё разок?
– Не хочу, голова разболелась. Ты помнишь, что ты завтра должен сделать?
– Да, да, да… сказать Роберту, чтобы он договорился и напечатал тысячным тиражом объявления о пропажи Хавьера Гонсалеса.
– И… ещё что?
– А, ну да. А ещё завтра мы выезжаем в Канаду…
– Чтобы что?
– Чтобы прочесать Монреаль в поисках Хавьера Гонсалеса.
– Молодец, умный мальчик, ты заслужил ещё одну награду, – сказав это, Брелина подкинула одеяло и вместе со своим любовником скрылась под ним в похотливом блаженстве…